Долг чести

Хм, а ведь мое желание не возвращаться больше продиктовано моей гордостью и тщеславием. Я только сейчас это понял. Не знал, что я на подобное способен. Оказалось, все банальное просто: не может генерал стать унтером, вот и сидела в душе заноза, что ныла об этом. Да я, когда разобрался в себе, теперь из принципа вернусь и начну воевать простым унтер-офицером.

Если так, то возвращаться беглому пленному обратно к своим стоит с большой помпой. Это я к чему говорю? Просто радио слушаю, и в передачах довольно часто описываются бои Антанты против России. Плохо там все. Если на Южном фронте противника еще держат, горы помогают, то немцы все же прорвали фронт и кидают туда один за другим свежие резервы. Наши все делают зеркально, но пытаются заткнуть прорыв и организовать колечко. Там сейчас мясорубка идет что на земле, что в небе. С японцами все без перемен. Да и вообще, пусть я генерал, но интересно же начать сначала, из простых унтеров дорасти до офицера, потом – до дворянина. Между прочим, это приключения, которых я так желал. В общем, окончательно решено: так и сделаю.

Почему я так резко изменил свое решение? Были причины. Я вспомнил разговор с моим бывшим командиром полковником Говоруновым. Не знаю, откуда такие ассоциации возникли, но почему-то вспомнились именно сейчас. Полковник инвалидность получил за год до моего ранения. А ранение в шею, горло повреждено, говорил с трудом, да и дышал тоже тяжело.

Я тогда жить не хотел, еще бы, лишился своей гордости, став неполноценным мужчиной. На грани был. Вот он и сказал длинную речь, что для него нехарактерно. Сейчас дословно уже не процитирую, но если сокращенно, то смысл сводится к следующему: «Если ты потерял цель и смысл жизни, то смени ее, откажись от своего прошлого и начни жизнь сначала. Найди себя, найди новую цель и живи, просто живи, а не существуй».

Знаете, меня тогда его слова зацепили, я действительно изменился, сменил приоритеты и, надо сказать, не пожалел. И вот сейчас мне вспомнился полковник. Он умер через полгода после той нашей встречи в госпитале, я был на похоронах. А ведь он, узнав о моем ранении, покинул село в Алтайском крае и приехал именно ради меня. Умер он от асфиксии, задохнулся, что неудивительно с его-то ранением. Волноваться ему было нельзя, врачи строго-настрого запретили.

Среди провожающих было немало офицеров, действующих и бывших, которых тот воспитал. Те, кто мог и успел прибыть. Знаете, мне не понравилось, как вела себя супруга полковника. Я остался на пару дней и смог разговорить вдову. Рассказ ее мне еще больше не понравился. Вроде в нем ничего такого не было, но…

Полковник из магазина шел, увидел трех парней, они просто сидели на низкой чугунной ограде и пили пиво, курили, травили анекдоты. Вроде ничего такого, ну общественное место, только сидели они на ограде памятника героев Второй Отечественной войны. Полковник мимо такого пройти не мог, подошел и вежливо попросил уйти, даже пояснил свои мотивы, но его обматерили, облили пивом, плеснув, щелчком кинули в него не погашенную сигарету и послали куда подальше. Тот разволновался, что ему категорически запрещено. Смог дойти до дома, тяжело дыша, супруга скорую вызвала, да не успела, не откачали.

Тех троих я нашел, двое местные были, а один – питерский гопник, родители к бабушке отправили. Видимо, на перевоспитание, да та сама от него шугалась. Он уже успел уехать, но я его потом нашел. Нет, я парней не убил, так, наказал слегка. Купил коробку кубинских сигар, курил и тушил о тела, снова закуривал и тушил, поясняя, как они не правы, и учил, какими хорошими нужно быть. По пятьдесят процентов ожогов по всему телу. Еще ожоги пивом поливал. Проняло всех троих, да так, что обещали бросить курить, пить и цветы носить по всем датам к памятникам наших павших воинов. Могут ведь, когда захотят.

Я проверил. Деревенские слово держали, стали вполне нормальными парнями, женились, дети уже малые, а гопник на наркоту подсел. Сам себя наказал. Я при проверке проследил за ним. Он прохожих грабил, как раз на одинокую девушку напал, проломив ей голову кирпичом. Не успел вмешаться. Оставил его рядом с трупом жертвы, сломав руки и ноги, вещи жертвы он успел по карманам распихать, так что его приняли и отправили по этапу. При этом частично он держал свое слово, не пил и не курил, хотя цветы к памятникам перестал носить. С зоны уже не вернулся, погиб. У всех своя жизнь.