Долг чести

— Ах да, конечно. — Эта часть пресс-релиза будет предупредительным выстрелом, нацеленным не в воду перед носом корабля, а прямо в мостик, подумал Келти. Либо Дарлинг выступит в его защиту, либо ему угрожает полный провал уже на первичных выборах.

Что ещё может случиться в этом году? Хотя информация о Келти появилась слишком поздно для всех американских утренних газет — даже для «США сегодня», — её сразу подхватили средства электронной информации в собственных обзорах, предваряющих дальнейшие передачи. Для многих финансистов, работающих в сфере инвестиций, это означало утренний выпуск новостей Национальной общественной радиокорпорации — интересная программа, которую слушали во время переездов из Коннектикута и Нью-Джерси, потому чт0 она продолжалась два часа и включённые в неё новости постоянно повторялись. «Эксклюзивная статья в утреннем выпуске „Вашингтон пост“…» так начинались передачи, транслируемые каждый час, и вступительная фраза звучала как звон сигнального колокола, привлекая внимание слушателей. Несмотря на то что в Вашингтоне сообщения о политических скандалах были таким же обычным явлением, как прогноз погоды, слова «изнасилование» и «самоубийство» настораживали своей недвусмысленностью.

«Чёрт возьми!» — одновременно воскликнули тысячи голосов в аналогичном количестве роскошных автомобилей. Что ещё может произойти? Рынок продолжал оставаться неустойчивым, и такая сенсация несомненно окажет влияние на него. С экономической точки зрения это не имело никакого смысла, однако все ожидали чего-то подобного и готовились к этому, так что дальнейшее падение рынка стало неизбежным в ситуации, которую инженеры-компьютерщики называли обратной связью. Сегодня курс акций упадёт снова. Такая тенденция сохранялась на протяжении одиннадцати дней из последних четырнадцати, и, хотя индексы Доу-Джонса подталкивали заказы на покупку, мелкие инвесторы начинали нервничать и требовали, чтобы брокеры сбрасывали их пакеты акций, а инвестиционные фонды открытого типа, подталкиваемые телефонными звонками от мелких вкладчиков, тоже были вынуждены поступать аналогичным образом, ещё больше усугубляя совершенно искусственно возникшую ситуацию. Такая система могла существовать только в стране подлинной демократии, но если всё было именно так, то и стадо скота, охваченное паникой, тоже можно назвать демократией.

* * *

— О'кей, Арни. — Президент Дарлинг даже не поинтересовался тем, как произошла утечка информации. Он был достаточно опытным игроком на политической арене и понимал, что теперь это не имеет значения. — Что мы собираемся предпринять?

— Я говорил с Бобом Хольцманом, — произнёс Райан, заметив взгляд главы администрации Белого дома.

— Ну и что?

— Думаю, он мне поверил. Чёрт возьми, ведь я говорил правду, верно? — Это прозвучало скорее как вопрос, чем риторическое заявление.

— Да, Джек. Ты действительно сказал ему правду. Эду придётся самому заниматься решением этой проблемы. — На лице Райана отразилось такое облегчение, что глава исполнительной власти почувствовал себя оскорблённым. — Неужели ты считаешь, что я мог пойти на такой шаг?

— Нет, конечно, — тут же ответил Райан.

— Кому ещё известно об этом?

— Вы имеете в виду пассажиров самолёта? — спросил ван Дамм. — Пожалуй, Боб расскажет кое-кому.

— Давайте немедленно разъясним нашу позицию. Тиш, — повернулся Дарлинг к своему директору центра связи, — нам нужно подготовить пресс-релиз. В нём должно говориться, что юридический комитет Конгресса ознакомлен с ситуацией и я не оказывал на его членов никакого давления.

— Как мы объясним задержку с началом процесса? — спросила Тиш Браун.

— Вместе с руководством комитета мы пришли к выводу, что столь серьёзный вопрос заслуживает… как бы лучше сформулировать? — Президент посмотрел на потолок. — Заслуживает того, чтобы…

— Вопрос достаточно серьёзен — нет, достаточно важен, чтобы рассмотреть его в обстановке, когда ни что иное не будет отвлекать Конгресс от подобной процедуры, — произнёс Райан. А ведь и впрямь неплохо, подумал он.

— Я ещё сделаю из тебя политического деятеля, Джек, — заметил Дарлинг с лёгкой улыбкой.

— Вы не будете говорить о самом деле ничего конкретного, — сказал ван Дамм, и его совет президенту прозвучал в форме приказа.

— Знаю, знаю. Итак, я не буду затрагивать обстоятельств, возникших в результате расследования, потому что не могу позволить себе оказывать влияние на ход дела или выступать в защиту Келти, только упомяну, что любой гражданин считается невиновным до тех пор, пока его вина не будет полностью доказана; в основании американской демократии… и тому подобное. Давай, Тиш, берись за работу. Я выступлю с этим заявлением на борту самолёта ещё до посадки, и затем, может быть, мы сможем заняться наконец тем, чем нам следует заниматься. Что-нибудь ещё? — спросил Дарлинг.