Долг чести

— Вы слишком уж давите на нас, — заметил Нагумо, не оборачиваясь.

— Если вам нужен шанс уладить проблему без начала военных действий, то это самая благоприятная возможность.

— Может быть, самая благоприятная для вас. А как относительно наших интересов?

— Мы пойдём вам навстречу в вопросе торговли. — Кук не понимал всей создавшейся ситуации. Он не разбирался в финансовых вопросах и ещё не отдавал себе отчёта в том, что происходит на этом фронте. Восстановление силы доллара и защита американской экономики казались ему изолированным актом, никак не связанным с действиями японских вооружённых сил. Нагумо же знал, что дело обстоит иначе. На удар, нанесённый его страной, можно ответить только ещё более мощным ответным ударом. В результате последует не восстановление существовавшего раньше положения, а дальнейшее ухудшение японской экономики — и это в дополнение к ущербу, причинённому уже существующим законом о реформе торговли. К тому же Нагумо знал то, чего не понимал Кук: если американцы не согласятся с требованиями Японии о территориальных уступках, опасность войны станет вполне реальной.

— Нам нужно время, Кристофер.

— Сейджи, у нас нет времени. Вот посмотри: средства массовой информации ещё не успели это разнюхать. Но ситуация может измениться в любую минуту. Если все это станет достоянием общественности, разразится грандиозный скандал. — Поскольку Кук в данном случае был прав, у Нагумо появилась козырная карта.

— Да, это вполне может произойти, Крис. Но меня защищает дипломатическая неприкосновенность, а тебя — нет. — Ничего более конкретного от него не требовалось.

— Но послушай, Сейджи…

— Моей стране нужно нечто большее, чем вы предлагаете, — произнёс Нагумо ледяным голосом.

— Мы предоставляем вам возможность спасти репутацию.

— Этого недостаточно. — Отступать было поздно. Интересно, знает ли об этом посол? — подумал Нагумо. Судя по тому, как тот смотрит в его сторону, вряд ли, решил он. Внезапно его словно осенило. Ямата со своей кликой поставили его страну в такое положение, что отступать ей некуда, и Нагумо так и не понял, было им это известно перед началом действий или нет. Однако теперь это уже не имело значения. — Нам нужно что-то получить от вас, — продолжил он, — чтобы оправдать свои действия.

Только теперь до Кука дошло то, чего он не понимал раньше. Глядя в глаза Нагумы, он всё понял. Они выражали не столько жестокость, сколько решительность. Помощник заместителя государственного секретаря вспомнил о деньгах на секретном номерном счёте в банке, подумал о вопросах, которые будут ему заданы, и о том, что он сможет сказать в качестве оправдания.

* * *

Когда цифры на электронных часах перескочили с 11-59-59 на 12.00.00, прозвучало нечто похожее на старый школьный звонок.

— Спасибо тебе, Герберт Д. Уэллс, — выдохнул трейдер, сидевший за столом на деревянном полу зала Нью-йоркской фондовой биржи. Машина времени начала действовать. Впервые в его памяти в этот час дня в зале было все спокойно. Нигде не было ни единого клочка бумаги. Трейдеры сидели по местам и, оглядываясь по сторонам, отмечали признаки нормализации. Телетайп действовал уже полчаса, и на экране были те же данные, что и ровно неделю назад. Казалось, все и происходит неделю назад.

Пять часов назад президент сделал чертовски внушительное заявление. Каждый, кто находился сейчас в зале биржи, слышал его по крайней мере один раз, причём большинство прямо здесь. Затем к ним обратился с ободряющей речью глава Нью-йоркской фондовой биржи. Его слова сообщили всем такую уверенность, какой они никогда прежде не испытывали. Вам, сказал он, предстоит сегодня выполнить задачу огромной важности, её значение выходит далеко за рамки вашего личного благосостояния. В случае успеха как вы сами, так и ваша страна подниметесь на новую, более высокую ступень процветания, закончил он. Все утро ушло на восстановление операций, проведённых в предыдущую пятницу, и теперь каждый трейдер знал, каким количеством ценных бумаг располагает. Некоторые даже припомнили, какие действия они планировали предпринять, однако в большинстве своём эти действия заключались в том, чтобы покупать, а не продавать.

С другой стороны, все прекрасно помнили панику, воцарившуюся после обеда семь дней назад, и, зная теперь, что это произошло по чьему-то злому умыслу, было создано намеренно, никто не хотел повторения. К тому же Европа самым решительным образом продемонстрировала свою уверенность в силе доллара. Рынок казначейских ценных бумаг был настолько устойчив, что казался высеченным из гранита, и первыми сделками дня была покупка американских государственных облигаций. Все стремились воспользоваться удивительно щедрыми условиями, предложенными председателем Федеральной резервной системы. Это ещё больше укрепило уверенность биржевиков в силе американской экономики.