Долг грабежом красен

Во взгляде Томашевского отразилось одновременно недоумение и раздражение.

– Вы уверены, что это правильное решение? – произнес Томашевский. – Чем раньше мы обсудим наши дела, тем лучше будет и для нас с вами, и для компании.

– Я уверен в этом, – твердо заявил Сатаров. – Давайте действительно обсудим это попозже, пусть в городе все утрясется и успокоится. Вы только что совершили выгодную сделку, поэтому можете уезжать к себе в Москву с чувством выполненного долга. Через месяц вы вернетесь, и мы спокойно все обсудим. А сейчас извините, Альберт Николаевич, мне надо ехать к руководству, на меня, знаете ли, в последнее время свалилось много дел, не совсем для меня привычных, поэтому кручусь как заводной и сильно устаю к вечеру.

Томашевский медленно поднялся и, кивнув на прощание Сатарову, покинул его кабинет. Когда он уселся в свой «Мерседес», референт бодро обратился к нему:

– Не переживайте, Альберт Николаевич, никуда эти бандюки не денутся, Администрация твердо обещала нам помочь в борьбе за этот завод. Да и какие из них, извините меня, управляющие? Приедем сюда через месяц, и они будут говорить с нами совсем по-другому.

– Возможно, ты и прав, – задумчиво глядя на мелькающие за окном машины дома, ответил Томашевский. – И нам лучше вернуться сюда через месяц, когда все успокоится. Но поверь мне, Леня, я немало повидал в жизни. Что-то мне подсказывает, что через месяц они действительно будут разговаривать с нами по-другому, но эта перемена будет отнюдь не в лучшую сторону. Сатаров говорил сейчас со мной так, будто мои козыри ему уже не страшны, так как у него на руках куда более сильная карта.

– Этого не может быть, местное руководство обещало нам поддержку, – заявил референт. – Вряд ли он пойдет против них.

– Поживем – увидим, – ответил Томашевский.

* * *

– Ну что, Владимир, идешь сегодня со мной на рыбалку? Или опять останешься дома сидеть? – спросил у Полунина лесник Ким, заходя к нему в комнату.

Полунин лежал на кровати, закинув одну руку за голову. Во второй у него дымилась зажатая между пальцев сигара.

– Если тебе нужна моя помощь – сети снять или что, – то пойду.

– Нет, Володя, помощь мне не нужна, просто я хочу, чтоб ты прогулялся.

Кореец Ким был маленького роста. Он постоянно улыбался, словно давал всем понять, что плохого настроения у него не бывает. Выглядел, несмотря на то что давно уже разменял пятый десяток, молодцевато и бодро. В его черных как смоль волосах не было ни одного седого.

– Ты как будто не понимаешь, Володя, здесь такие места, такая природа, осень на дворе, кругом красотища. Ходи, любуйся и отдыхай. А ты сидишь здесь, организм свой никотином отравляешь.

– Отдых, Александр, – ответил Полунин, – зависит от состояния души, а не от окружающей обстановки. А в душе у меня спокойствия нету. Так что извини меня, я лучше здесь полежу.

Ким немного потоптался на месте, понимая, что ему в очередной раз не удастся уговорить своего постояльца, и, развернувшись, вышел из комнаты. Полунин улыбнулся, глядя ему вслед. Ему был очень симпатичен этот кореец, с которым он прожил под одной крышей уже больше двух месяцев.

Сторожка Кима находилась на окраине просторной поляны достаточно далеко от проселочной дороги. Это было очень тихое, красивое место.

Сам дом представлял собой небольшое строение, в котором, кроме просторных сеней, были и две больших комнаты. Одну из них, ту, что поменьше, занимал хозяин. В другой, которая считалась залом, жил Полунин.

Помимо того, что дом отапливался русской печью, по прихоти городских туристов, иногда приезжающих к Киму, он построил в зале и камин.

Вечерами они вдвоем с Кимом собирались у камина, пили чай, ведя неспешные разговоры.

Ким оказался внимательным и приятным собеседником, отчасти потому, что он больше стремился слушать, нежели говорить сам.

За все это время Ким ни разу не спросил ни Владимира, ни раз в неделю приезжавшего к ним Либерзона, откуда Полунин приехал и почему он здесь живет. Его совсем не интересовала биография Полунина, но сам Владимир Киму явно нравился. Впрочем, о себе кореец рассказывал охотно.

Владимир узнал, что кореец уже лет пять является лесником, до этого он был научным сотрудником Института экологии леса. Но поскольку институт давно уже находится в плачевном состоянии, Ким вынужден был поменять работу.

Пожив на природе какое-то время, кореец понял, что в город возвращаться не хочет, там ему просто нечего делать. Дети уже выросли, внуки еще не появились. Жена же, наоборот, была сугубо городским человеком и приезжала к нему в лес не чаще одного раза в месяц.

Ким вел большое натуральное хозяйство. У него был приличный огород, в дворовых постройках он держал кур. Кроме этого, он ловил и солил рыбу, занимался звериным промыслом.

Помимо всего перечисленного, доход Киму давали охотники и туристы, иногда останавливающиеся у него. Так что Ким еще помогал городским членам своей семьи.

Кандидат биологических наук Александр Петрович Ким не мыслил себя без книг, поэтому даже у себя в сторожке держал приличную библиотеку, в основном привезенную из города.