Долг (ЛП)

— Это был всего лишь сон, — заверяю ее. — Не надо было пить столько чая перед сном, — добавляю я, пытаясь казаться убедительным. — Из-за него мне снятся кошмары.

— А, — говорит она.

— Сможешь снова заснуть? — спрашиваю ее, почти надеясь, что она скажет «нет», что она останется со мной, и мне не придется мучаться в темноте в одиночку.

Но она говорит:

— Ага. Кровать очень удобная.

Улыбаюсь ей в темноте.

— Тогда еще раз спокойной ночи.

*** 

— Не возражаешь, если я приму душ?

Я поворачиваю голову и вижу Джессику, стоящую в дверях спальни на костылях, она зевает и чешет голову. С утренним светом, льющим через окна, ее волосы похожи на один огненный венец.

— Конечно, нет, — отвечаю я. — Хорошо спала? — надеюсь, она не станет упоминать, или вообще не вспомнит, что случилось прошлой ночью. Я не мог спать после своего маленького инцидента. Так что взял книгу, пошел в гостиную и с тех пор почти не двигался.

— Вообще-то, да, — говорит она, немного улыбаясь. Ее глаза яркие и прекрасные без макияжа. — Не хотела спать так долго, но это просто... наверное, лучший сон, который у меня был в течение длительного времени.

От этого признания у меня теплеет на душе, а сердце словно увеличивается в размерах. Моя кровать дала мне так мало комфорта, ей же удалось получить гораздо больше.

— Хорошо, — говорю ей. — Под раковиной есть дополнительные полотенца. Я начну готовить завтрак, — встаю со стула и вытягиваю руки над головой. — Какие-то пожелания?

Когда я поднял руки, моя футболка задралась на несколько дюймов, и Джессика пристально смотрит на мой живот. С этого ракурса я знаю, она видит мой пресс, а не кучу шрамов на боку.

Затем она отводит глаза, и немного краснеет.

— Все что угодно. Я не привереда. Яйца вполне сгодятся.

— Хлеб?

— Он без глютена?

Опускаю руки и ухмыляюсь.

— Ты на безглютеновой диете?

Она пожимает плечами.

— Больше похоже на палеолитическую^[8]. Натуральные и органические продукты. Что-то в этом роле.

— Но ты пьёшь пиво, это как-то не вяжется с диетой.

Она пару секунд жуёт губу, а потом дерзко смотрит на меня.

— Это моя слабость.

— Ты не очень-то умеешь контролировать ее. Есть другие пороки, о которых мне необходимо знать?

Моему эго хотелось бы верить, что в ее глазах отражается нечто горячее и беспокойное, словно она размышляет о том, что я мог бы оказаться ее пороком. Я, конечно, не против.

— Только пиво, — говорит она. — И мужчины, похожие на Джеральда Батлера.

Затем она уходит в ванную, бросая на меня застенчивый взгляд через плечо, прежде чем закрыть за собой дверь.

Что ж, черт побери. Полагаю, я мог бы стать ее слабостью. Я давно не слышал этого сравнения, но согласен на него.

Я направляюсь на кухню и начинаю готовить завтрак, неспособный удержаться и не улыбаться, как дурак. Ночные ужасы ушли, она понятия не имеет, как тяжело было спать рядом с ней всю ночь и не прикасаться. Но гипс, приносящий чувство уязвимости, напомнил мне, что мяч был на ее половине поля. Наверное, я мог повести себя более нахально, но сперва я планирую быть джентльменом, а позже, если потребуется, животным.

И я чертовски надеюсь, что потребуется.

К тому времени, как она выходит из душа - на голове полотенце, лицо раскраснелось - завтрак уже готов. Она надевает зеленое платье, в котором была вчера, но без кардигана, демонстрирующее ее подтянутые руки. Мне хочется соединить языком веснушки на ее ключице и более бледные точки на плечах, они одинаково соблазнительны.

— Выглядит потрясающе. Тебе не стоило так стараться, — говорит она, беря кофейник и наполняя чашку. На столе картофельные оладьи из сладкого картофеля, бекон, колбаса, жареные грибы и помидоры, а также жареные яйца - типичный шотландский завтрак.

— Определенно стоило, — отвечаю я, садясь напротив за крошечный дубовый стол, переполненный пищей. — Если бы тебя здесь не было, я бы, как обычно, просто стоял над раковиной и пил йогурт прямо из бутылки. Кстати, он тебе нужен?

Она качает головой.

— Я не ем молочные продукты.

— Молочка - нет, пиво - да...

— Я противоречивая женщина, — просто говорит она, отпивая кофе. Закрывает глаза от удовольствия, делая глубокий вдох через нос. — Божественный вкус.

«Бьюсь об заклад, ты на вкус такая же», — думаю я, а стояк, которого я старался не допустить с тех пор, как она вышла из ванной, теперь распирает брюки.

Я делаю глубокий вдох и вместо этого решаю сосредоточиться на еде. То, как она ест, гипнотизирует. Этот широкий, пышный рот и удовольствие, с которым она смакует еду. Знаю, я мог бы заставить ее чувствовать себя так же хорошо, если не намного лучше, лишь с помощью рук.

Она накалывает на вилку кусочек картофеля и окунает его в желток, жест выходит практически чувственным.

Ёрзаю на стуле, прочищая горло.

— Так когда тебе снимут гипс?

Она перестает жевать, ее глаза расширяются, как будто все это становится для нее шоком. Ей удается проглотить и сказать:

— О, вообще-то завтра.

— Волнуешься?

Она рассеянно начинает гонять картошку по тарелке.

— Может быть? Не знаю. Я так привыкла к гипсу...

— Это, должно быть, облегчение, — предполагаю я.

Она кивает.