Долг. Мемуары министра войны

Последняя попытка администрации Буша закрыть Гуантанамо была предпринята летом 2008 года, когда постановление Верховного суда существенно ограничило намерения администрации в отношении прав узников (в частности, имелись планы лишить их личных свобод). Во второй половине июня состоялись два совещания в кабинете Рузвельта в Белом доме, который президент использовал в качестве рабочего конференц-зала. Этот кабинет украшают несколько портретов Франклина и Теодора Рузвельтов, медаль Нобелевской премии мира, некогда врученной Тедди, а также флаги родов войск, к древкам которых прикреплены почетные ленты с названиями исторических битв, начиная со времен Американской революции. На обоих совещаниях председательствовал Джош Болтен, глава администрации Белого дома; присутствовали Райс, генеральный прокурор Майк Мукасей (он сменил Гонсалеса в ноябре предыдущего года), я, директор ФБР, ряд сотрудников Белого дома, в том числе из офиса вице-президента, и юристы (по мне, последних было слишком много). Мы долго обсуждали последствия решения Верховного суда, правовые осложнения, связанные с перемещением задержанных на территорию США, слабую позицию администрации в суде и политические аспекты вопроса. Райс и я оказались единственными, кто ратовал за энергичные усилия по принятию закона, который позволит закрыть тюрьму. Некоторые сотрудники Белого дома, например директор по коммуникациям[75] Эд Гиллеспи, беспокоились по поводу возможной реакции республиканцев: мол, нас наверняка спросят, как мы собираемся защищать американский народ, если закрываем Гуантанамо. Я ответил, что пора забыть о политических играх; зато у президента есть исторический шанс, который не следует упускать.

Мы с Конди остались в меньшинстве, проблема закрытия тюрьмы в Гуантанамо перешла «по наследству» к новому президенту. И ему тоже пришлось, мягко говоря, несладко. 20 октября 2008 года я отдал распоряжение Пентагону приступить к разработке плана по закрытию Гуантанамо – на случай если новый президент прикажет это сделать после своего вступления в должность в январе. Я объяснил, что план должен предусматривать законодательные меры, призванные сократить риски закрытия объекта, оценку в качестве альтернативы гауптвахты ВМС в Чарльстоне, штат Южная Каролина, а также определение двух или трех проблемных позиций в законодательстве, устранение которых позволит решить, где все-таки размещать заключенных.

Кроме того, значительную часть моего рабочего времени в последние месяцы деятельности администрации Буша занимали пиратство и кампания по запрету кассетных боеприпасов (эти снаряды выбрасывают при взрыве десятки малокалиберных бомб и предназначены для уничтожения войск или техники противника). Кассетные бомбы активно применялись Советами в Афганистане, американскими войсками в демилитаризованной зоне в Корее и израильтянами против «Хезболлы» в 2006 году. Соединенным Штатам угрожала международная изоляция в этом вопросе, поскольку мы отказывались подписывать договор о запрете использования кассетных боеприпасов. В конце июня Белый дом наконец-то осознал общественную значимость проблемы и предложил мне выступить с публичной речью в защиту подобных боеприпасов, рассказать, почему они так важны. Я уточнил: «Вы хотите, чтобы я изображал мальчика с плаката, рекламирующего кассетные бомбы?» Вице-президент Чейни, криво усмехнувшись, ответил: «Именно так. Я рекламировал допросы, а Хэдли – мины». Стив сказал, что хотел бы доложить президенту: я лично изучил ситуацию и полагаю дальнейшее использование этих боеприпасов жизненно необходимым.

Я проконсультировался с руководством Пентагона. Майк Маллен сказал, что кассетные боеприпасы – и вправду необходимое и очень эффективное оружие. Эрик Эдельман сообщил, что среди военных ведомств нет разногласий относительно полезности этих боеприпасов и что 90 процентов жертв неразорвавшихся боеприпасов составляют жертвы обычных бомб. Запрет кассетных бомб, следовательно, увеличивает риски, поскольку означает, что придется чаще использовать традиционные бомбы. Командующий корпусом морской пехоты, генерал Джеймс Т. Конвей, отметил, что Северная Корея, Россия, Иран, Индия имеют на вооружении кассетные боеприпасы и никто из них не торопится подписывать соглашение о запрете. Наше решение в итоге заключалось в разработке кассетных боеприпасов, которые автоматически деактивируются через определенное время. Мы обязались в ближайшие десять лет заменить 99 процентов наших кассетных боеприпасов.