Долг. Мемуары министра войны

Президент принял большинство рекомендаций Ридела и перечислил ключевые элементы своей новой стратегии «АфПак» в телевизионном обращении к нации 27 марта; за спиной Обамы перед камерами выстроились все старшие советники президента. Целью стратегии, по словам Обамы, является стремление «лишить поддержки, демонтировать и разгромить «Аль-Каиду» в Пакистане и Афганистане и не допустить возвращения экстремистов к власти ни в той, ни в другой стране в будущем». Президент отметил, что 17 000 солдат, чья переброска в Афганистан уже утверждена, будут «сражаться с талибами на юге и востоке и позволят нам наилучшим образом организовать сотрудничество с афганскими силами безопасности и преследовать повстанцев вдоль афгано-пакистанской границы». Он прибавил, что эти войска помогут обеспечить порядок в преддверии выборов в Афганистане, однако из выступления следовало, что первоочередной их задачей является противостояние талибам «в логове врага». С учетом подкреплений, в Афганистане на данный момент окажется около 68 000 американских солдат. Кроме того, мы намерены приложить усилия по дальнейшему обучению афганских сил безопасности и увеличению их численности.

Обама также призвал резко активизировать усилия США в невоенной сфере, попросил американских специалистов по сельскому хозяйству, педагогов, инженеров и юристов помочь в благородном деле мирного урегулирования, в предоставлении справедливых возможностей афганскому правительству и афганскому народу, в желании развивать экономику, которая больше не строится исключительно на незаконном обороте наркотиков. Гражданский «компонент» вообще занимал центральное место во всех политических стратегиях, призванных сократить и ликвидировать влияние талибов в Афганистане. Президент ни разу не использовал в речи слова «противопартизанский» и «контртеррористический», но смысл его заявления, если вдуматься, сводился именно к проведению подобных операций. Через два дня после обращения Обамы к нации я сказал в телевизионном интервью, что не уверен, что возникнет необходимость просить президента одобрить отправку дополнительных подкреплений, пока мы не увидим, как справляются уже переброшенные подразделения.

Я полностью поддержал решения президента, хотя испытывал глубокий скепсис по поводу двух основных элементов стратегии. Основываясь на нашем опыте в Ираке, я питал обоснованные сомнения в том, что удастся набрать и направить в Афганистан необходимое число гражданских советников из Государственного департамента, Агентства международного развития, министерства сельского хозяйства и прочих ведомств. К сожалению, мои сомнения оправдались. Еще я сомневался, что мы сумеем убедить пакистанцев изменить свое «мировоззрение», и они вдруг начнут преследовать афганских талибов и других экстремистов по свою сторону границы. Когда наступление пакистанских талибов той весной удалось остановить только в шестидесяти милях от Исламабада, пакистанская армия, перейдя в контрнаступление, двинулась по их следам вплоть до приграничных провинций Сват и Южный Вазиристан, но лишь ради защиты «Талибана». Постоянное покровительство Пакистана, в том числе предоставление убежища лидерам афганских талибов в Кветте, было абсолютно осознанным: так пакистанцы страховались по причине недоверия к нам, помня наше нежелание продолжать сотрудничество в Афганистане в начале 1990-х годов. Администрация Обамы упорно старалась преодолеть это недоверие, но история работала против нас.

Мое определение успеха было значительно у2же, чем определение Ридела или концепция президента: опираясь на военные возможности – сочетая противопартизанские действия и войну с терроризмом, – обескровить талибов до такой степени, когда крупные и должным образом обученные и экипированные афганские силы безопасности смогут контролировать всю территорию страны и не допустят возможного возвращения «Аль-Каиды». Я намеревался придерживаться этой позиции все время своего пребывания в должности министра. Новая политика президента, при всем ее размахе, наверняка поможет достичь этой цели. Я говорил Петрэусу в Ираке, что ключом к успеху стало признание очевидного факта – даже если иракцы самостоятельно делают что-то отвратительно, это лучше, чем если мы делаем это за них превосходно. Как я считал, аналогичный подход следует использовать и в Афганистане; еще в свою бытность в составе администрации Буша я называл такой подход «принципом хорошего афганца».

* * *