Долг. Мемуары министра войны

Телефонные провода между Вашингтоном и Ближним Востоком к тому времени уже раскалились. На минувшей неделе демонстрации и протесты уже перекинулись в Оман, Йемен, Иорданию и Саудовскую Аравию. Байден, Клинтон и я звонили сами или отвечали на звонки наших коллег со всего Ближнего Востока в связи с событиями в Египте и в регионе в целом. 2 февраля я беседовал с наследным принцем Бахрейна Салманом ибн Хамадом аль-Халифой и наследным принцем ОАЭ[130] Мухаммедом бен Заидом. Последний, чьи идеи и суждения я всегда ценил, фактически устроил мне форменный выговор, заявив, что от США идут противоречивые сигналы, что та позиция, которую озвучиваем мы с вице-президентом, расходится с позицией Белого дома и тем, что публикуют средства массовой информации. Он продолжил: «Если египетский режим падет, возможен единственный результат – Египет превратится в суннитскую версию Ирана». Принц сказал, что действия США напоминают ему реакцию Джимми Картера на свержение иранского шаха, «тогда как сообщение Обамы должно звучать иначе». Он согласился с тем, что Мубарак «запоздал с переменами», но – «что теперь поделаешь?». Мы договорились созваниваться каждые несколько дней.

Вспышки насилия в Каире происходили все чаще, и я снова позвонил Тантави и настоятельно рекомендовал обеспечить передачу власти «мирным путем и немедленно», причем к участию в процессе нужно привлечь широкий спектр оппозиции. Я выразил обеспокоенность тем, что если переход затянется, то демонстрации и протесты продолжатся, велик риск дефицита продовольствия и экономического кризиса, следовательно, будут нарастать негативные настроения населения, и все вполне может привести к тому, что ситуация выйдет из-под контроля. Тантави заявил, что сторонники Мубарака тоже вышли на площадь Тахрир, чтобы поддержать действующего президента Египта, и что имели место столкновения между сторонниками и противниками Мубарака. «Мы приложим все усилия, чтобы обезопасить площадь в ближайшее время», – заверил он (оставалось лишь надеяться, что это не пустые слова). Я поблагодарил его за невмешательство египетской армии в конфликт и призвал и далее проявлять сдержанность.

В тот же день за обедом я встретился с новым главой администрации Белого дома Биллом Дэйли, который проработал на своем посту меньше месяца. Это умный, жесткий, прямолинейный, честный и кое в чем забавный человек. За сандвичами он поведал мне, что вел «круглый стол» для прессы и «проповедовал» по поводу Египта, а сам думал: «Какого черта?! Что я вообще знаю о Египте?» Дэйли прибавил, что сходные мысли у него возникли в отношении Бена Роудса, выступавшего на заседании СНБ накануне. Я ответил, что, как мне представляется, Бен убежден в силе риторики Обамы и эффективности межгосударственных контактов, но, к сожалению, не принимает во внимание опасности вакуума власти и риски, связанные с досрочными выборами: ведь единственная крепкая и хорошо организованная египетская партия – это «Братья-мусульмане». Умеренным светским реформаторам требуется время и организационная помощь. Я сказал Биллу, что все наши союзники на Ближнем Востоке интересуются, вынудят ли демонстрации или беспорядки в их столицах Соединенные Штаты «хоть немного почесаться».

Вопреки заверениям Тантави, насилие в Каире нарастало: пропрезидентские боевики, верхом на лошадях и верблюдах, врезались в толпу демонстрантов на площади Тахрир, напали на протестующих с дубинками и мечами, калеча демонстрантов и сея панику. На следующий день боевики обстреляли акцию протеста; по сообщениям СМИ, погибли 10 и были ранены более 800 человек. Судя по нашим источникам (признаю, информация была неполной), нападения устроили – или задумали и организовали – верные Мубараку сотрудники египетского министерства внутренних дел. Я позвонил Тантави 4 февраля. Выяснилось, что он, пренебрегая личной безопасностью, пошел утром на площадь Тахрир, желая успокоить демонстрантов, и пообещал, что армия их защитит. Его встретили дружелюбно, и потому, когда мы все-таки созвонились, он был настроен весьма оптимистично. Тантави заявил, что с насилием покончено. Я уточнил насчет сотрудников министерства внутренних дел, якобы напавших на демонстрантов, и Тантави осторожно ответил, что «возможно, отчасти обвинения правдивы, но это уже не проблема».