Долг наемника

Сидеть в присутствии герцога — это честь, которой удостаивался не всякий из титулованных рыцарей, командующих отрядами тяжелой кавалерии, а тут, командир наемников. В армии и так уже ходили слухи, что Артакс — племянник герцога, служивший у дядюшки инкогнито. Теперь точно скажут, что я его незаконнорожденный сын. Опять-таки, герцог никому не говорил, но всем известно, что от короля был прислан диплом, украшенный Малой государственной печатью, какие привешивают к документам, удостоверяющим возведение в дворянство. (А вот о том, что я отказался от дворянства, никто не знал! Принять дворянство империи Лотов, когда на носу война с моим родным королевством, было нельзя.)

Но мне эти шепоточки без разницы, а герцог… А герцог прекрасно знает, что за те пять лет, что я служу у него командиром наемников, этот полк стал лучшим подразделением армии. Им можно «заткнуть» любую брешь, отправить в атаку, или оставить в арьергарде. И вечно пьяные и хулиганистые наемники пойдут за своим полковником куда угодно, потому что Артакс никогда не сдавал своих людей!

— Ну, что я могу сказать, Ваша Светлость (на сей раз Эзель поправлять меня не стал!), во-первых, маркитант сам спровоцировал Мунгари. Сказал — мол, ты цыган, но мою кобылу украсть не сможешь! Мне бы такое сказали — я бы сам украл!

— Согласен, — кивнул герцог. — Спровоцировал. Но все равно, неубедительно. Что там еще?

— А еще, Шандор — это который Александр Мунгари, у меня в полку лучший коновал, а попутно еще и кузнец. Да что там говорить, Мунгари больше людей спас, чем наш полковой лекарь. У меня коней не так уж и много, мы не конница, но все равно, есть. С тех пор, как Шандор коновалом нанялся, все кони живы-здоровы. А еще он раненых лечит, руки-ноги вправляет. Зато — лекарь-бездельник, целыми днями пьяный ходит, да два оружейника бестолковых. Может, если кого-то надо повесить, так мы, это, спроворим. Либо лекаря, либо оружейника вздернем, бездельников. А цыган — добрый малый и работяга, пусть дальше служит.

Герцог, открыл рот, а потом начал звонко хохотать. Дохохотав до икоты, махнул рукой.

— Ладно, чёрт с тобой! Забирай своего цыгана, но наказать строго! Пороть его, сукина сына, до поросячьего визга!

Когда я уже раскланивался, Главнокомандующий сказал:

— Артакс, ты еще маркитанта прикажи выпороть.

— А его за то? — слегка удивился я.

— А за то, чтобы он, сукин сын, впредь не провоцировал, да через голову полкового командира к командующему армией не лез. Понял?

— С удовольствием, — обрадовался я.