Долг обреченных

Олигарх сидел в стильном и запредельно дорогом костюме от Brioni за своим шикарным офисным столом из красного дерева, утопая в роскошном кожаном кресле, но выглядел помятым и потертым, словно изъеденным молью. Повидавший в своей жизни всякое, привыкший к потрясениям и потерям, циничный до бессовестности и вроде бы напрочь лишенный сантиментов, Ланской не выдержал двойного удара – гибели жены и смертельной болезни сына.

Он еще крепился и хорохорился, пока жила надежда на чудодейственный артефакт. Однако она рухнула два дня назад, когда сорвалась встреча с загадочным курьером по имени Тимур. Теперь оставалось лишь считать часы до смерти сына, отгоняя от себя предательскую мысль: «А на хрена это все? Зачем жил, ради чего старался?»

Олигарх «сдулся» буквально за два дня, словно воздушный шарик, проколотый ржавой булавкой. В кресле, маскируясь дорогим антуражем, сидел совсем другой человек – раздавленный горем, разочаровавшийся в жизни, но тем не менее продолжавший по инерции изображать из себя всемогущего вершителя чужих судеб.

– Извините, Илья Владиленович, что решил вам в срочном порядке доложить. Но мне кажется, что это непосредственно связано со случаем в ресторане «Славутич».

Начальник службы безопасности Рубан приблизился к столу и последовательно выложил на него, доставая из пластикового пакета, два предмета – золотое ожерелье из черных шариков неправильной формы и небольшую жестяную коробку из-под леденцов. В завершение процедуры Рубан извлек из кармана сложенный вдвое тетрадный листок.

– Вот, это все перекинули сегодня через забор вашей усадьбы в стеклянной банке. Банка разбилась, разумеется. Я бы не стал вас срочно беспокоить, если бы не записка. Я думаю, вам надо самому прочитать.

Он протянул записку через стол и добавил:

– Можете не беспокоиться, мы все проверили. Нет ни яда, ни радиоактивного излучения. Я сам лично осматривал.

– А что в жестяной коробочке? – спросил Ланской, игнорируя протянутую руку Рубана с запиской.

– Одна странная штуковина, вроде кусочка кварца с голубым отливом. В записке о ней говорится. Будете читать?

Олигарх брезгливо поморщился:

– Прочитай пока вслух сам.

– Как скажете.

Рубан поднес записку к лицу и прочитал:

«Господин Ланской, наша встреча, к сожалению, не состоялась по не зависящим от меня причинам. Я не прошу о новой встрече, это слишком рискованно. Но я обязан выполнить просьбу вашей погибшей падчерицы. Передаю вам два предмета – «синюю панацею» и ожерелье из «черных брызг», которое носила Маруся. Она просила спасти своего брата, такова была ее последняя воля, и я обязан ее выполнить. Это мой Долг Жизни.

Прощайте, Тимур».

Закончив чтение, начальник службы безопасности поднял глаза и увидел, что лицо Ланского покрылось розовыми пятнами.

– Положи записку на стол, – хриплым голосом произнес олигарх. – Там, в коробке, действительно «панацея»?

– Я не знаю этого наверняка, Игорь Владиленович. Но какая-то странная штука там лежит.

– Почему странная?

– Потому что похожа на обычный кристалл. Но… – Рубан кашлянул. – Такое ощущение, что она живая. Как жук, что ли. Как-то даже не по себе становится.

– А ожерелье из этих самых «брызг», это ведь тоже артефакт?

– Да. Однако, насколько я в курсе, механизм их действия вообще не установлен.

– Хорошо. Ты открой коробочку и ступай. Я тут сам посмотрю и разберусь.

Когда Рубан покинул кабинет, Ланской, посапывая, выбрался из кресла и направился к углу стола – туда, где лежали «панацея» и ожерелье. Лицо олигарха еще больше покраснело, на лбу выступили капли пота – судя по всему, он сильно разволновался, так, что даже возникла одышка.

Остановившись около артефактов, Ланской смахнул с лица пот и впился глазами в «панацею». Так он стоял несколько минут, наблюдая за тем, как в глубине кристалла переливается синее пламя. Наконец, сморгнув, олигарх перевел взгляд на ожерелье.

«В общем-то, обычные черные шарики, похожие на жемчуг, – подумал он. – Правда, говорят, куда выше по цене. Несчастная Маруся, зачем она его передала? Из-за стоимости? На память?»

Ланской, протянув ладонь, подержал ее над ожерельем. И «брызги» вдруг замерцали, словно внутри каждого шарика скрывался некий пульсар, посылающий из бездонной, непостижимой человеческим сознанием глубины таинственный сигнал. Однако ладонь закрывала ожерелье, поэтому олигарх не заметил пульсации. Все, что он почувствовал, – это слабое покалывание в кончиках пальцев и с неожиданным для себя испугом отдернул руку…