Долг оплачен

Насобирав мусора, я отправилась знакомиться с мусоропроводом. Вначале заглянула в дурно пахнущую трубу, потом слушала, как падает мой пакет. Прокатилась на лифте в домашних тапочках на самый верхний этаж. Хотелось посмотреть, как здесь чердак организован, но оказалось, что наверху мансарда, и отдана она людям из союза художников под мастерские. Усатый дядька, заметив меня на лестнице, пригласил на экскурсию, но я, как настоящий дикий зверёк, метнулась обратно к лифтам. Решила, что на экскурсию схожу в выходные вместе с Розой.

Мне казалось, что даже моя старая одежда не подходит к интерьеру моей замечательной квартирки.

— Милечка, иди быстрее! Мама звонит! — услышала я тётю Любу с кухни, когда вернулась в квартиру.

Уже вкусно пахло супчиком и жаренным мясом. Я быстро прибежала на кухню. На планшете тёти Любы растянулось во весь экран улыбчивое лицо моей лысой мамочки.

— Мама! Как ты?! — радостно спросила я, присаживаясь на старую табуретку.

Всё заменю. И куплю новый столик со стульями.

— Всё хорошо, — начала рассказывать она и смеялась. — Вспомнила немецкий язык.

Она была такая счастливая, что я ни на секунду не сомневалась, что выздоровеет. И, конечно, не жалела о том, что пошла на преступление ради неё.

Мама съехала в разговоре от темы счастья и своего будущего выздоровления к деньгам. Она выражала беспокойство о том, чтобы Анжелика не утянула меня в свою сферу деятельности. Оказывается, она тоже всё знала.

Я клятвенно пообещала её познакомить с тайным женихом.

Осталось только его найти. Но Роза что-нибудь придумает.

Мы пообедали с тётей Любой, а чай пить пошли на балкон. Он был застеклённый, но мы сидели в пальто и грели руки об чашки. Подливали чай из чайника, закутанного в полотенце. И любовались на оживлённый район и проспект, усыпанный разноцветными машинами.

Я иногда строчила сообщения.

Солнце: «Он обманул меня! Санчес — это фамилия, а не имя. Если имя, то Санчо. А на мексиканский манер — Алехандро.

Роза: «Ты постоянно о нём думаешь. Даже забавно. Если у него бабушка мексиканка, то скорей всего, она была Санчес. И ему приятно, что ты так его называешь».

Солнце: «Я как-то не подумала о бабушке. А звали её Роза?»

Роза: «Роза Санчес — бабушка твоего сатира. Ты не против?»

Мы обменялись смеющимися смайликами.

— У тебя ведь нет жениха, — это был не вопрос. Тётя Люба внимательно наблюдала, как я переписываюсь.

— Нет, — честно ответила я и убрала телефон в карман.

— Откуда же деньги? — обеспокоенно спросила она.

— Из тумбочки, — усмехнулась, как усмехался дед Эмиль. — Но не из Анжеликиной тумбочки.

Женщина расстроилась и больше ничего не спрашивала.

***

Тётя Люба вышла из дома вместе со мной в четыре часа вечера. Мне нужно было ехать на урок к ребёнку, а ей домой. Мы попрощались.

Ехать далеко было не нужно. За новым спальным районом располагался элитный коттеджный посёлок, где в однотипных таунхаусах проживала элита города. И та квартира, в которой я обучала игре на пианино маленькую Николь, сильно уступала тому дому, в который ездила к мальчику Марку.

Стекло и бетон, вечно зелёные лужайки, узкие уютные дороги с фонариками. Больше всего мне нравилось, что дома с башенками. Я на своём убогом Жигулёнке лихо заскочила во двор одного из домов. Поставила машину между двумя огромными внедорожниками.

Встретить меня вышла охрана. Два огромных мужика приветливо мне улыбались. Я им нравилась. Молоденькая учительница музыки на каблучках и в пальтишке. Тощая по сравнению с их мощными фигурами. Они называли меня по имени отчеству и были очень обходительны. И я была "обходительна" с ними приблизительно метров на пять стороной. Здоровые, страшные. Опасаюсь я таких.

В прихожей большого дома меня встретила гувернантка Марка. Очень строгая женщина сорока лет в классическом чёрном костюме с юбкой ниже колен. Волосы зализаны и очки огромные.

Родители ребёнка уехали на месяц колесить по Европе, Марк пробыл с ними две недели, теперь жил под присмотром нянек и родственников.

Родственники менялись. В прошлый раз в доме был дед ребёнка. Высокий седой мужчина в белой рубахе и чёрных брюках. Казался мне таким классическим, импозантным аристократом. Он разговаривал по телефону, расхаживал по красивейшему паркету гостиной, тяжело волоча за собой одну ногу, на которой повис Марк. Тогда я почему-то расстроилась, что мужчина даже не глянул на меня.

В этот раз никого я не встретила из родственников. Быстро переодела обувь и, цокая каблуками, последовала на второй этаж по шикарной винтовой лестнице в комнату к мальчику.

***

Когда знаешь, что на тебя направлены камеры, держишься статно и строго. Даже если юбка потасканная и блузка чёрная только потому, что белая со временем перестаёт быть белой. А на новую одежду деньги появились только сейчас, но исчезло время на походы по магазинам.

Ребёнку всё равно, что камеры фиксируют. Он у пианино уже весь извёлся, чуть носом своим вздёрнутым на клавиши не падал. А мне нельзя, хотя иногда хочется головой, головой об эти клавиши.