Долг Ордену

— Сообщите мастерам ирригации, что в почве восточных пределов немного повышена кислотность. Их химические удобрения дают слишком сильный эффект, и это уменьшит урожай.

— Конечно, милорд, — ответил Нкиру, снимая с инфопланшета стилус и делая пометку.

Квинт покачал головой и иронично улыбнулся.

— Вас что-то рассмешило, милорд?

— Нет, Нкиру. Просто думаю, как это странно — заботиться о кислотности почвы вместо того, чтобы просчитывать дислокацию врага или читать литании битвы перед тем, как загрузиться в десантную капсулу.

— Мы все по-своему служим Императору, — смиренно ответил Нкиру.

Руфус Квинт более века прослужил под командованием Агеммана в роте ветеранов, сражаясь вместе с боевыми братьями, — до той злосчастной битвы на Ичаре-IV, когда тиранидская споровая мина взорвалась прямо посреди его отряда. Ядовитые биокислоты разъели его доспех и лишили ног, а токсины, пропитавшие каждый болезненный вдох, выжгли легкие изнутри.

Чудом было то, что он вообще остался в живых; но он выжил и, хотя и стал негодным для передовой, все еще мог послужить своему ордену. Для того чтобы вернуться в строй, его раны были слишком серьезны, для помещения в бронированный саркофаг дредноута — наоборот, недостаточны, и потому технодесантники и апотекарии ордена сделали все, что могли, чтобы восстановить тело Квинта. Аугметика заменила ноги и легкие, и за выслугу лет ему была пожалована должность префекта тарентских берегов.

Тарент — одна из трех планет, вращавшихся вокруг общего центра тяжести — был агромиром, дававшим значительную часть поставок зерна в Ультрамаре. Этот мир, занимавшийся только сельским хозяйством, отвечал за миллиарды тонн продовольственного производства, тем самым обеспечивая процветание многих других планет Империума.

Префект такого мира был важным винтиком в системе, но Квинту это казалось слабым утешением: он все еще хотел послужить своему ордену как воин. Благодаря открытиям, сделанным лучшими умами древности, он смог шагнуть за пределы, положенные человеку, но дело, ради которого он был создан, стало для него недоступно.

И все же он оставался воином Ультрадесанта, оставался тем, кто стойко исполняет свой долг и добросовестно управляет порученной ему территорией.

— Идем, Нкиру, — сказал Квинт. — Попробуем добиться от мастера Унати подробностей насчет объявленной тревоги.

Воздух в орбитальном командном центре был жарким и сухим, наполненным густыми запахами, которые исходили из размещенных в нишах святилищ Бога-Машины. Вдоль одной стены выстроились гудящие устройства, которые обслуживали сервиторы, напрямую подсоединенные к рабочим станциям. В углу зала располагался старый командный трон, связанный с машинным блоком пучком проводов, что тянулись по полу. С этого трона мастер Унати из Адептус Механикус наблюдал за происходившим как в Аксуме, так и на всем Таренте.

Под командованием Унати находились средства орбитальной обороны планеты: ряд геостационарных ракетных баз, орудийные батареи и небольшая флотилия мониторов. Каждый из этих кораблей обычно двигался вокруг трех планет по эллиптическому маршруту, но на данный момент ни один из них не был показан на орбитальном графике, выведенном на главный пиктер. Вместо этого синеватый экран заполнило размытое изображение чего-то, похожего на крепость, ощетинившуюся шпилями и зловещими донжонами. Квинт знал, что у Тарента таких фортификаций нет, и недоумевал, откуда взялось это жуткое сооружение и почему оно оказалось на экране пиктера в его командном центре.

— Итак, мастер Унати, — заговорил он, едва закрылась внутренняя защитная дверь, — что же вас так встревожило?

— Вот это, — ответил тот, указав гибким как змея мехадендритом на изображение крепости. Квинт вновь взглянул на пиктер, и что-то знакомое померещилось ему в контурах зубчатых стен: в этих пугающих очертаниях проступали черты былого величия, теперь погребенного под новыми нечестивыми постройками.

— Кровь Императора, — прошипел Квинт. — Не может быть.

Он так хотел, чтобы появился повод — какой угодно — вспомнить, каково это — быть воином Ультрадесанта, но такого он даже не мог предположить. На ум пришли слова, которые любил повторять сержант Патроб из 5-й роты и истинного значения которых Квинт до этого момента не понимал:

Будь осторожнее в своих желаниях.

— Милорд? — заговорил Нкиру, видя, как побледнел префект.

— Это и правда то, что я думаю? — спросил Квинт, боясь услышать ответ.

— Уточнение: что, как вы думаете, это такое? — спросил Унати, и Квинт вспомнил, что марсианские жрецы не признают иносказательности.

— Это «Неукротимый»?

— Ответ утвердительный, — сказал Унати.