Долг Ордену

Он замечает небольшое углубление и пяткой сковыривает верхний слой льда. Взявшись за древко обеими руками, втыкает заостренный конец, лед трещит, и флаг наконец погружается в свое крепление. Он облегченно выдыхает, делает шаг назад и салютует красно-черному полотнищу, которое развернулось на ветру. Лучи солнца, поднимающегося из-за гор, озаряют золотого орла холодным желтым светом. Он смотрит на флаг и чувствует глубокое удовлетворение от того, что все обошлось без приключений. Полотнище трепещет на ветру, и за ним он замечает какие-то огненные точки, которые не движутся по своей траектории по небу, а вроде бы приближаются. Метеоритный дождь?

Но он не успевает ничего сказать. Раздаются первые звуки побудки: энергичная музыка военного оркестра гулко прокатываются по стылым залам и холодным аркадам схолы. Наклонив голову, он следит за огнями в небе, которые оставляют за собой пылающие послеобразы, словно несутся на гигантской скорости.

– Идем, кадет, – окликает его Кугорн. – Нечего копаться.

– Комиссар? – Он указывает на небо.

Одного взгляда на лицо Кугорна хватает, чтобы понять: происходит что-то очень нехорошее.

Комиссар бросается к лестнице, но уже видно, что светящиеся объекты – вовсе не метеоры. Это голые металлические капсулы, и они мчатся к схоле с невообразимой скоростью, оставляя в небе огненные следы. Он бежит вслед за Кугорном вниз, на бастионы.

Когда он спускается на стену, побудка сменилась сиренами тревоги. Установленные на башнях турели демаскируются, спускаются снабженные силовыми щитами мантелеты. Над бастионами клубится едкий туман, и комиссар Кугорн пропадает из вида. Кадет впервые испуган по-настоящему и опять смотрит в небо на падающие капсулы.

Одна с грохотом врезается в конец бастиона, и взрывная волна заставляет его скользить на льду. Место посадки капсулы обозначено огнем и дымом, но он все равно не видит, что это такое. Раздаются крики и отрывистые выстрелы лазружей. Падают новые металлические капсулы, и каменные бастионы сотрясаются от грохота.

Он поднимается на ноги, в ужасе от криков и тяжелых ударов, которые слышатся из-за пелены дыма. В тумане движутся тени, похожие на человеческие, но с их размером что-то не так – они слишком велики, чтобы быть людьми. Он бежит к взрывостойкой двери, за которой – безопасность схолы, а стаккато стрельбы разрывает покой раннего утра.

Из дыма, пошатываясь, выныривает комиссар Кугорн. Кадет вскрикивает от ужаса при виде груди комиссара, в которой зияет дыра, полная раздробленных костей и кровоточащей плоти. Кугорн хватает его за плечо и падает на колени с гримасой невыносимой боли. Изо рта его течет кровь, лицо искажено от усилий, которые ему требуются, чтобы говорить:

– Беги, кадет Самукван, – приказывает Кугорн. – Спасайся.

Дважды повторять не надо, и он бросает умирающего комиссара. Он скользит по обледеневшим камням, и на щеках замерзают слезы страха. На бастионы продолжают падать раскаленные капсулы, и лед хрустит под тяжелыми шагами. Воздух прочерчивают разряды лазружей, и он подпрыгивает каждый раз, когда слышит грохот, с которым разрываются снаряды атакующих.

Он бежит вслепую, зная только, что останавливаться нельзя. Неважно, куда приведут его ноги, – паника требует, чтобы он бежал. От едкого дыма предметы кажутся размытыми, и он толком ничего не видит. Он рискует обернуться – и врезается в стену, которой раньше на пути не было. Это железная стена, украшенная желтыми шевронами, и столкновение швыряет его на спину. Лицо ноет от удара. Подняв голову, он видит, что это никакая не стена, а гигантский человек.

Нет, эта гора в железно-золотом доспехе человеком быть не может. Плечи слишком широкие, в руке дымящееся оружие, которое на вид точно тяжелее всего, что может поднять обычный смертный.

Но это не обычный смертный. Это оживший кошмар из назидательных видеозаписей.

Над ним склоняется рогатый шлем с горящими красным линзами. В них нет никаких чувств – только бездушная пустота. Он не стоит внимания этого воина, не заслуживает считаться мишенью.

– Кто ты? – всхлипывает он, чувствуя, что уже не контролирует свою выделительную систему.

Не ответив, воин поднимает его с земли так легко, словно он ничего не весит. Легкое движение руки – и он отправляется в полет. Неуклюже падает, скользит на льду и останавливается на самом краю залитого кровью бастиона. Он замечает, что тут не один. Воины в железных доспехах собрали около тридцати кадетов; он вглядывается в их лица, залитые слезами, и видит, что здесь нет никого старше тринадцати. Старших кадетов сбрасывают со стены словно мусор. Он закрывает глаза, сворачивается клубком и зовет маму. 

С резким вздохом Уриэль Вентрис открыл глаза. Дыхание восстанавливалось с трудом, и он понял, что не дышал от страха. Чувство было столь чуждым, что на мгновение он ощутил дезориентацию, понимая, что он уже не в оружейной казарм 4-й роты. Посмотрел на руки: секунду назад – или ему так казалось – он держал болтер, чисткой которого занимался.

Воин в железной броне… Комиссар Кугорн… Ужас, от которого стынет в жилах кровь…