Долг перед видом

— Смейся, смейся, хохмач. Попадешь в Департамент, останешься в памяти потомков навечно молодым. Думаешь, референдум почему провели? Добровольцы кончились. Дураков на свете много, но чтоб до такой степени — считанные единицы. Когда дураки кончились, перешли на преступников. Тех, которым вышка светит, но без психических отклонений. Этот контингент и сейчас идет. Но в основном — призывники. Вроде тебя. Желательно, холостые, но с хорошей наследственностью. — Илина замялась. — Болан, поклянись… м-м… Моей жизнью поклянись, что никому не расскажешь то, что сейчас услышишь.

— Ты такие страшные вещи говоришь, что я даже не знаю… По-моему, это должны все знать.

— Думаешь, наверху дураки и подонки сидят? Слышал — хорошо для вида, плохо для индивида? Это как раз о нашем случае. Мы — те самые индивиды, которым плохо. Но вид в целом имеет право кем-то пожертвовать ради самосохранения. Это биология. Аксиома!

— У тебя какие-то очень сложные моральные установки. Если ты так думаешь, то почему мне помогаешь? Логики не вижу.

— Есть логика. Индивидуум имеет право бороться за личное счастье.

Болан помотал головой.

— Илина! Рыбонька, лапушка, солнышко, ласточка. Скажи мне честно, прямо и открыто. Департамент — полезная организация, или вредная? Ему помочь надо, или лучше его дотла спалить?

— Департамент — это только одна из структур, озабоченных спасением нашей цивилизации. Есть еще моренисты, теплоконсерваторы. Подают надежды светители — это из глобалистов. Есть и помельче — очернители, например. Они не могут остановить процесс, но дают отсрочку. Ну и, конечно, стабилизаторы. О них ты наверняка знаешь.

— К черту очернителей! Меня только Департамент интересует.

— Ты хочешь сохраниться как вид? Тогда чего спрашиваешь?

— Я хочу сохраниться не только как вид. Я хочу сохранить свой ценный организм. Я ему обещал кроссовки подарить.

— Балуешь ты его.

— Не! Он у меня хороший. Тебя выбрал…

— За это можно и побаловать. Дай, я его приласкаю.

— Пошляк он у тебя! — отметила через некоторое время Илина. — Только о сексе и думает.

— Я тоже… — сознался Болан.

— Нельзя. Я в форме должна быть.

Некоторое время лежали молча.

— Жаль, что нельзя уничтожить Департамент. Все-таки, нападение — лучший способ обороны.

— Хвастунишка. Как ты один целый Департамент уничтожишь

— Ну, совсем я его не уничтожу, но развалю основательно. Витка полтора им будет не до нас.

— Да ты знаешь, кто там работает? Про-фес-си-о-на-лы!

— Обижаешь. А я кто? Тебе звукосочетание «Берт и Болан» ничего не говорит?

Илина даже села на постели.

— Так это ты?

— Ага. Системы защиты данных, а также взлом оных. Может, я не такой энциклопедист как ты, но свое дело знаю. Представь, что однажды все компы Департамента позабудут абсолютно все. Даже как родную маму зовут. Материнскую плату, то есть. Много Департамент наработает?

— Нет, — честно признала Илина. — Ты это в любой момент можешь сделать?

— Быстрая какая! Сначала надо месяца на два на дно лечь. На кнопки давить. Потом месяц-другой подождать, чтоб мое новшество добралось до всех архивных копий. Но в принципе, все необходимое есть. У тебя комп с радиомодемом, у меня руки. По локоть золотые.

Илина поцеловала каждый палец его золотых по локоть рук.

— Бол, ради всего святого, не трогай Департамент. Это как горькое лекарство. Последняя надежда нашего вида.

— Очень горькое… Илиша, как же мы победим, если его трогать нельзя?

— Спи, милый. Утро вечера мудренее. Через два часа подъем.

Разбудила в полшестого. Сама встала на полчаса раньше и приготовила завтрак. Болан сонно поковырял вилкой в тарелке. Но потом организм вспомнил, что лег без ужина, умял все и даже попросил добавки. Илина с умилением смотрела, как он лопает.

— А ты? — спросил Болан.

— Старость — не радость, — вздохнула Илина. — Диету держу. Но если ты толстых любишь… Хочешь, стану как жена Берта?

— Не! Как я буду тебя на руках носить? А Берт на худенькой женился. Это потом она…

Илина вышла во двор и вернулась с ворохом грубой, грязной одежды.

— Облачайся.

Болан порылся, выбрал комбинезон фермера, хотел одеть сверху. Но Илина заставила снять модные брюки и экипироваться полностью. Болан завернул до половины голенища резиновых сапог, нахлобучил широкополую шляпу и посмотрел в зеркало. Сельский бездельник. Оглянулся на жену. Илине шло все. Даже мешковатый комбинезон на два размера больше был ей к лицу. А голенища сапог она подвернула точно так же, как он. Болану это понравилось.

Нырнув с головой в шкаф, Илина раскопала несколько больших пластиковых мешков, запихала в них рюкзаки и лишнюю одежду. Кинула в сумку что-то из продуктов.

— Бери барахло, неси во двор.

Во дворе стоял «ослик» — маленький потрепанный сельский трактор. Без кабины, но с прицепом. В прицепе лежали лопаты, ломики и две бочки с цементом.