Долг платежом красен

— А что не вид… — не видно хочу сказать, но, вспомнив «моя девочка»… и изящные пальчики, затыкаюсь.

Мы долго молчим. Судя по всему, каждому из нас есть над чем подумать. Не знаю, что волнует его, но меня занимают два вопроса: во-первых — как убедиться что это не белая горячка, и, во-вторых — если это реальный мир, то, как себя вести чтобы выжить… и не только…

— Не соизволите ли м-м… сказать, сколько лет вам… было в той жизни, и что последнее вы помните… из событий.

«Доктор» явно не в своей тарелке. Доктор?!.. НЕ В Своей?.. В чужой?.. Бог мой! Что за галиматья! Так! Тпру-уу. Сдаем назад. Лет. Сколько было лет? А собственно говоря, действительно, сколько?..

Попытка вспомнить вызвала напряжение в районе живота переходящее в тошноту. Тошнило все сильнее… ТОШНОТА!!! Блин! Я же «моя девочка»!!! Двенадцать лет!.. В средние века, помнится(?) и раньше выдавали замуж! Я что беременный… ная… О-ох…

— Я беременный?! — на пределе звука кричу я.

Глаза у «доктора» округляются, челюсть не эстетично отваливается, и он замирает соляной статуей.

Оглушенный собственным криком замолкаю и я. Мы опять погружаемся в молчание. Минут через десять старик вдруг начинает судорожно бормотать:

— Беременный?.. Беременный!!! Мы убили ребенка?! Бог мой! Грех то какой!.. Беременный?.. Что значит беременный?! У них там что, мужчины детей рожают?..

Из глубокой задумчивости я выхожу только на последнем восклицании «мужчины детей рожают» и решительно впадаю в новую задумчивость. Хм-м… Если у них мужики рожают, то, через какое место… м-м… или каким местом, то есть через которое… мда-а… Я вроде как «девочка», может ли это означать, что мне рожать не придется?.. А если взять за основу «каким местом»… то может только в названиях наоборот…

— Мужчины и рожают… мда-а-а… — медленно тяну я, как бы пробуя на звучание, и пытаясь осмыслить, как такое может быть.

Услышав мое высказывание, дедуля хватается за сердце и медленно сползает с края кровати, тихо укладываясь на ковер рядом.

С той стороны доносятся только стоны и восклицания:

— Грех! Грех то какой!.. О-ох…

Тут до меня начинает доходить, что о моей замене… или ее замене… или меня замене на нее… ну вообщем знает только этот дед и если он скопытится, то я пропаду… попаду… Странно, а где у Маэстро копыта, и давно ли они есть… Есть… м-м-м… А есть действительно хочется… О-ох и бред… что я несу… а что собственно несу и куда? МОЛЧА-АТЬ!..это я кому??? Все… молчу, молчу…

С трудом, ползком добравшись до края кровати, с беспокойством разглядываю стонущего старика. Ну и спрашивается, что здесь страшного, ну рожают, в чем проблема?

— Э-э-э… дедуль, а собственно в чем проблема? Ну, рожают у вас мужики. Тебе это уже вроде не должно грозить, в твоем то возрасте.

— То есть как это у нас? Это у вас! — вскидывается дедуля, мигом забыв стонать.

— Что значит у нас?.. Ты откуда это взял? Ты что у нас бывал? И вообще, где это у нас?.. — собственный голос, почти достигший высоты ультразвука, снова привел меня в изумление, плавно перешедшее в глубокую задумчивость. Старик тоже задумался. Так мы и лежали; я на краю кровати, он на коврике рядом, глубокомысленно размышляя на тему сложившейся ситуации. Где-то минут через двадцать в коридоре послышался шум шагов. Ощущение некоторой опасности вывело меня из задумчивости и заставило тихо прошипеть деду:

— Эй, дедуля! У нас, кажется гости.

Вскочив, с не присущей его возрасту скоростью, старик, бросив мне:

— На середину. Под одеяло. Молчи. Спи, — резво бросился в кресло. Я же откатился, быстро расправил одеяло и закрыл глаза, делая вид, что сплю. Дверь тихо отворилась, и кто-то тихонько зашептал:

— Магистр Жаколио, Магистр Жаколио, можно к Вам?

Поскольку мое лицо было повернуто к двери, то сквозь ресницы мне было видно как зовущий, не ожидая ответа, зашел в комнату. Это оказалась девочка-подросток, лет четырнадцати, одетая в средневековый аналог подросткового платья, наподобие тех, что мне приходилось видеть в фильмах о той эпохе. Личико у неё было довольно симпатичным, насколько это можно рассмотреть сквозь полуприкрытые глаза. Раздавшийся со стороны кресла вздох трудно было классифицировать. По-своему истолковав реакцию магистра, девочка быстро зашептала:

— Пожалуйста, не сердитесь! Мы просим прощения за доставленное беспокойство, но скажите, ради Бога, как наша любимая сестра себя чувствует?!

Бросив странный взгляд в мою сторону, старик тихо ответил:

— Сударыня, сегодня к вечеру я смогу более точно и подробно изложить ситуацию со здоровьем Вашей сестры. А сейчас я прошу Вас не нарушать тишину и выйти из комнаты.