Долг платежом красен

— Мэгам, мне хотелось бы, что б вы в разговоре с моими родственникам, не упоминали что они здесь в качестве выступающих артистов. Во-первых, что делать мы с вами обсудили, а они пусть будут пока в неведении о б этом. Вы ведь договаривались со мной, а с участниками я договариваюсь сам. А во-вторых, это неправда, — обратился я к графу Нэрро.

— Прошу прощения, графиня, но я не понял, а собственно, что вы собираетесь делать у меня на балу, и как это называется, по-вашему? — удивленно спросил он.

— Получать удовольствие от процесса, милый лорд, — со смешком проговорил я.

— То есть, как это? А выступление? — от удивления у него даже глазки округлились.

— Вы спрашиваете по поводу пения и танцев? Вот от этого мы и будем получать удовольствие. Припрется большая толпа народа, которые будут, как глухари на току, пыжиться друг перед другом, демонстрировать свои клоунские наряды… И делать много других глупых вещей, которые им нравятся. Мы же будем делать то, что нравится нам: петь и танцевать, а они будут хлопать глазами, и возможно, руками. А потом, глядишь, нас еще куда-нибудь пригласят, еще и заплатят за это. Только не решите, что можете не платить мне, то, как я отношусь к тому, что делаю, это мое личное дело, — последнее предложение я закончил более чем серьезным тоном.

— Да-а… Любопытная точка зрения, и необычная. Я согласен разговаривать с вашими родственниками лишь как с гостями, — слегка улыбнувшись, произнес лорд.

— Восхищен вашим умом. С вами приятно иметь дело, — заулыбался я.

— Я неизмеримо счастлив, графиня, столь высокой оценке моих умственных способностей, — напыщенно произнес он, и мы рассмеялись.

— До завтрашней репетиции, — махнул я, убегая к своим.

Надеюсь, мерки с них уже сняли, да необходимо еще и фасоны уточнить. Мне же надо, чтоб они к выступлению были готовы, а не просто к балу.

Еще из коридора было видно, как лица сестер почти светились от счастья. Лори, еще как-то пробовала успокоиться, Нирана же стояла с обалдевшей физиономией. У Ирвина даже подергивалось веко от усилия выглядеть серьезно. Рэм, сидя в кресле, блаженно улыбался, глядя на сестер. Когда я зашел, то такая благодарность была написана на их лицах, повернувшихся ко мне, что у меня даже сердце защемило. Приятная это штука, приносить другим радость.

Когда дело дошло до обсуждения фасонов, то пришлось родных поставить в известность, что бал будет тематический и от нашей одежды требуется не выпадать из общего направления. Родственники, судя по виду, мало что поняли, но с предлагаемым мною не спорили. Нижние юбки всех трех платьев были сшиты в виде японских брюк. Поверх них полагались парочка почти прозрачных разноцветных съемных юбок. У братьев на плотные брюки должны будут надеваться вторые, прозрачные с аппликацией.

Подготовка к балу в замке шла полным ходом. Мы всей командой, большую часть оставшихся до бала семи дней, были заняты на украшении замка. Меня хозяин не отпускал домой вообще. Как только мне все надоедало, и я начинал ругаться менее цензурно, чем до того, и грозился свалить на фиг, тут же из карманов Мэгама появлялись, то золотой, то какое-то украшение, то блюдо, полное вкуснеших пирожков… Все-таки, что ни говори, а материальный стимул, оче-е-ень привлекательная штука, ну и отвлекательная тоже.

Замок выглядел как во время набега кочевников. С окон снимались портьеры, и на их место размещался эдакий набор веревочек с навязанными на них тряпочками, бумажками и пучками ниток и лент, долженствующими изображать цветущие лианы, ну или кому чего фантазия подскажет. Со стен снимались картины и прочая еруньдень и вешались цветы размером с тазики в окружении листьев с большие лопухи. Потолки тоже приобретали вид джунглей при взгляде снизу…

Решив провести репетицию, я долго и вдумчиво объяснял каждому его действие. По мере объяснений глаза у большинства были все более навыкате, и лица покрывались пятнами. Даже у Мэгама испортился цвет лица, и он быстренько отослал всех слуг из зала. Интересно, это чтобы не мешали, или чтоб не травмировать психику?

С потолка свисали веревочные качели. Канаты предполагалось украсить бумажными цветами и листьями. На перекладине разлегся Сэм, одной рукой судорожно уцепившись за веревку, на второй руке висел я, долженствующий изображать цветочную фею. Несмотря на то, что наши руки соединяла веревочная петля, не дающая мне сорваться и упасть, лицо Сэма выражало безграничный ужас. Мне и самому не в кайф было болтаться на одной руке, пытаясь распрямить судорожно сгибающиеся ноги, а также стараясь отодрать вторую руку от веревки и отставить в сторону, но, глядя на его лицо, мне совсем поплохело.