Долг с глушителем

– Люсю? Нет. Она никогда против меня ничего предпринимать не будет. Такая ситуация, когда она станет моим противником, попросту невозможна. У Садовника нет способов давления на неё. Был раньше, когда наша дочь была жива. Ради нее Люся могла бы и мной пожертвовать. Но дочь погибла и теперь я в жене абсолютно уверен. А Соловья я подозреваю во многом хотя бы потому, что он не приглашает сюда людей из ЦСН, пытается своими силами разобраться. Только вот получится или нет – неизвестно. А Люсю даже он никак придавить не сможет.

– Не зарекайся, – заявил Барон. – Поехали что ли!

Сергей Тимофеевич согласно кивнул и направился к своей машине.

Глава 15

К служебному входу драматического театра они приехали в 18:45. Времени до начала спектакля оставалось мало, оба полковника уже должны были прийти сюда. Сергей Тимофеевич захватил с собой бинокль в футляре, вышел из машины и позвонил жене. Она ответила сразу, видимо, ждала, держала телефон в руках.

– Ну наконец-то!

– Я прибыл. Выходи к главному входу, я туда иду.

– Я здесь и сижу, тебя жду. Уже собралась тебе звонить, только начала номер набирать, а тут и ты объявился.

Сергей Тимофеевич только хотел двинуться в сторону главного входа, для чего ему необходимо было обойти половину театра, как из своей машины выскочил Барон и заявил:

– Лампочка мигает!

– Вот и хорошо! Значит я прав был. Если это тебя раздражает – можешь выключить её. Наблюдатель сообщил Садовнику, что Говорун прибыл. Он активировал взрывное устройство, но ничего не произошло. Всё идёт своим чередом, как и должно быть. Вот только кто ему звонил? Посматривай, может кто-то из кустов выползти. Тогда вали его, хотя лучше сначала разобраться – что за человек, а то вдруг просто пьяный кто валяется.

В памяти Васильева вдруг всплыл номер, который набирал бывший старшина полиции Никадемчук, из вытрезвителя. Он звал кого-то полковником, потом потерял ружьё и свалился с крыши. Но мёртвый Никадемчук никак не мог кому-то звонить, да и мобильник его был разбит.

С чего же тогда подсознание высветило в памяти отставного майора этот номер? Оно ведь никогда и ничего не делает случайно, даже чувство юмора лишено.

Тут Сергей Тимофеевич понял, кто мог натравить на него пьяного дурака, дать тому фотографию Садовника с лицом Васильева. Никадемчук, скорее всего, звонил кому-то из двух полковников, с которыми Васильев ежедневно имел дело. Только вот которому из них? Номер не принадлежал ни тому, ни другому, впрочем, оба они запросто могли иметь и другие телефоны. Проверить это было совсем несложно, только следовало выбрать подходящий момент.

Люся для встречи мужа вышла за дверь. Он достал из кармана контрамарку, отдал ей и услышал:

– Идём быстрее, тебя ведь уже давно ждут. А мне потом ещё надо будет на место садится.

Люся из фойе повела мужа во внутренности театра, постучала в дверь радиоцеха. Мужчина под сто девяносто сантиметров ростом открыл дверь, дыхнул на них запахом дешёвой водки и заявил:

– Заходите, а то скоро начинаем. Вон, то окошко, – он показал пальцем в нужную сторону.

Окошко в стене было небольшим, но в нем вполне помещался бинокль, зажатый в руках Васильева, и не было стекла, которое, наверняка, мешало бы вести наблюдение. Сергей Тимофеевич подготовил бинокль. При этом, он заметил как Люся за его спиной сунула этому большому парню бутылку водки из своей сумки и тут же ушла.

О необходимости подготовки этого места для себя он договорился с женой заранее. Она пообещала устроить его именно здесь, в радиоцехе, откуда был виден весь зал.

Зрители, занимавшее места в партере, были обращены к отставному майору спецназа военной разведки затылками, однако, это обстоятельство не сильно смущало его.

До начала спектакля оставалось совсем немного времени. Зал уже погрузился в тишину и только последние зрители пробирались между рядов к своим местам. Радист устроился перед большим застекленным окном, у которого стоял его пульт и включил тихую плавную музыку.

Где-то на последних рядах, прямо под окошком, выделенным Сергею Тимофеевичу, кто-то громко шелестел оберткой от шоколада. Это раздражало Васильева, но он умел не обращать внимание на такие вот отвлекающие моменты.

Отставной майор заметил, что на столе перед радистом появились бутылка водки, уже распечатанная и пустой стакан. Он налил себе сто грамм, выпил, сильно поморщился и зафыркал. Этот здоровенный парень сейчас наверное проклинал всю на свете водку за такой противный вкус. Однако, это тоже не сильно отвлекло Сергея Тимофеевича. Главное состояло в том, чтобы радист не полез его угощать, не помешал бы в самый ответственный момент.

Спектакль начался. Взялся за работу и отставной майор спецназа военной разведки. Он хорошо помнил ряды и места, на которые были выписаны контрамарки двум полковникам. Ближе к сцене сидел Воробей. Бинокль у Васильева был с тепловизором и темнота зрительного зала не мешало ему, тем более, что она не была полной. При необходимости вполне можно было обойтись и без тепловизора. Свет рампы отражался от светлых декораций и распространялся практически на весь партер.