Долг самурая

Время от времени Турецкий останавливался и смотрел на номера домов. Затем снова склонял голову и упорно шел дальше.

— Такой долг, — продолжил бубнить под нос Александр Борисович, — человек может искупать всю жизнь. Или искупить ценой своей жизни.

Наконец он остановился и осмотрел сереющую перед ним сквозь пелену бурана громаду дома. Тот самый дом. Отлично. Турецкий посмотрел на часы, прикинул что-то в уме, затем свернул с тротуара и вошел во двор.

* * *

Это был обычный спортзал, похожий на школьный, каких много в любом городе России. Расчерченный на сегменты пол, баскетбольные корзины, гимнастические стенки, стопка матов — все, как везде.

Александр Борисович прошел через зал, миновал отдельное помещение, где в двух углах стояли деревянные шесты, обмотанные соломой. Тут он увидел и скамейки, на которых лежали несколько аккуратно сложенных комплектов — темные брюки хакама и короткие светлые куртки кен-коги.

Здесь Александр Борисович поставил на пол дорожную сумку, стянул пальто и шарф и бросил их на скамейку.

Освободившись от верхней одежды, Турецкий вошел во второй зал. Этот был поменьше и не такой обычный, как предыдущий. Пол зала был покрыт не обычными матами, а татами.

Навстречу Александру Борисовичу, вежливо, но недоуменно улыбаясь, встал с татами благообразный человек лет пятидесяти пяти в широких темных хакама и белой куртке. У него было азиатское лицо и седые волосы.

Скользнув внимательным взглядом по фигуре человека, Турецкий заметил, что на ладони у того — свежий шрам. Судя по форме, шрам был оставлен лезвием какого-то режущего оружия.

Александр Борисович остановился возле двери. Рядом он заметил специальную стойку, заполненную светлыми и легкими бамбуковыми мечами. Чуть в стороне красовались несколько тяжелых мечей из красного дерева.

Пожилой азиат, скорее всего, японец, поприветствовал Турецкого и сухо проговорил:

— Я всегда рад гостям, но на сегодня тренировки закончены.

Турецкий усмехнулся и молча взял со стойки тяжелый деревянный меч.

Японец прищурил узкие глаза и насмешливо сказал:

— Я вижу, вы уже практиковались в кен-до, раз решили начать с бок-то? Тренируясь с бок-то, вы отрабатываете точность ударов, учитесь чувствовать расстояние…

— Я знаю, — перебил его Александр Борисович. — Но я не тренироваться пришел.

Турецкий взвесил тяжелый деревянный меч на ладонях, затем взял его наизготовку и встал в специальную стойку. Тренер-азиат пристально посмотрел в глаза Турецкому.

— Вы нарушаете правила тренировки, — сказал он. — Вы пришли сюда не ради спорта?

— Нет, — ответил Александр Борисович.

— Зачем же вы пришли? — спросил тренер. Турецкий ответил спокойно и холодно:

— Я пришел свести кое-какие счеты.

Еще несколько секунд тот изучающе разглядывал лицо Александра Борисовича, затем так же быстро, как Турецкий, взял тяжелый бок-то из красного дерева и встал напротив, заняв выгодную позицию.

— Мне кажется знакомым ваше лицо, — сказал он. — Мы нигде не могли встречаться раньше?

— Может быть, — ответил Александр Борисович.

Тренер облизнул губы и вдруг усмехнулся.

— Я вас вспомнил, — сказал он. — Вечер… Тверская улица… Хулиганы…

— И тяжелая трость, которой вы орудовали мастерски, — докончил Александр Борисович.

Тренер кивнул:

— Да. Все так и было.

— С тех пор вы сильно изменились, — заметил Александр Борисович, внимательно следя взглядом за ногами противника.

— И не только я, — ответил тот, в свою очередь внимательно наблюдая за Турецким. — Весь мир изменился. Мир меняется каждую секунду, так говорил великий греческий мудрец.

Несколько секунд они стояли молча, вглядываясь в лица друг друга с намерением разгадать и предупредить следующий маневр противника, если таковой последует.

— Томоаки, — снова заговорил Турецкий, и на этот раз голос его звучал грозно и обличающе, — как вы вынудили Юкио на самоубийство?

— Не понимаю, о чем вы говорите, — сухо сказал тренер. — Это меня зовут Юкио. Юкио Баки. Я…

Турецкий бросился в атаку и сделал опасный выпад, но тренер ловко парировал его.

— Юкио звали его! — резко сказал Турецкий. — Вашего брата-близнеца. Он что-то натворил в институте. Глупость. Пьяная драка. Вы были на хорошем счету, и вам ничего не стоило прикрыть его.

Тренер продемонстрировал выпад, но тоже неудачно.

— И вы это сделали, — продолжил Турецкий. — Сказали учителям, что драку учинили вы. Но от него потребовали, чтобы он больше не смел называться вашим братом. Довольно жестокое наказание, вам не кажется?

Тот ушел от удара и слегка передвинулся, освобождая себе место для маневра.

— Я не знаю, о чем вы говорите, — отрезал он. Турецкий, не сводя с противника пристального взгляда, покачал головой:

— Нет, знаете. Ему вы сказали, что выгораживали его, рискуя репутацией. И бедняга Юкио всегда помнил, как велик его долг. Вам стоило только намекнуть ему. Один телефонный разговор — что вы запутались в бизнесе и политике, что вот-вот навлечете на себя позор… Этого было достаточно, чтобы Юкио бросился на помощь. А на самом деле вы шпионили в пользу иностранных разведок.

— Очень странные слова, — сказал тренер. — Я вас совсем не понимаю.