Косяк дверной – в моих руках, порог домовой – в моих ногах, так и ты, вор-похититель, встань передо мною! Жгу кровь твою, тело твое, разум твой. Пусть молния тебя бьет, буря треплет, не спится тебе, не стоится и не сидится. Ни есть тебе, ни пить, ни думать, ни говорить: ни с мужчиной, ни с женщиной, ни с парнем, ни с девушкой, пока не встанешь передо мной, как лист перед травой. Открывайся, сундук, выпускай тыщу мук! Режьте, колите и бейте его, чтоб покражу отдал, все, что у меня забрал. Не вернет – в страшных муках умрет! Встанет у него мое добро как кол и не поможет ему ничто, даже высший престол!
Трифоновой золою, святою водою, тварь ползучую-грызучую поганой метлой разметаю. Убирайся из дома сего все белое-серое-черное, мышиным цветом нареченное, а не то наточу остро топоры, не сносить вам головы! Прилепись к сей метле, с нею ступай, где люди не ходят, звери не бродят, только грызучая-ползучая тварь живет.
Найди, морока, з кожного бока: з сходу та заходу, с ветреной и ответреной, отведи глаза тридцать три раза паутиной туманной, для очей оманной! Как младенец видит и не видит, слышит и не слышит, внимает и не понимает, так чтоб мой враг, видел и не видел, слышал и не слыхал, речам внимал и ничего не понимал. Аминь.
Добридень, криниця-царыця, не прийшла я воды браты, прийшла помощи прохаты. Видступыся, крыныця-царыця, лети сюды, огнянный бугало: землю сушить, воду парить, траву вялить.
Дощику, дощику, зварю тоби борщику. Мени каша, тоби борщ, щоб ишов густиший дощ!
Пух-перо горит, тебя спалит, и я горю, тебя спалю.
У чистому поли – золота груша,
На золотий груши – золоте гниздечко
У золотому гниздечку – гадюка-шевелюха, змеица-царица.
Прошу тебя, змеица-царица, собери всех гадов своих и спитай,
Где обретается народженный (ая) и благословенный (ая), именем нареченный (ая) (