Долг воина

Кроме того, я оставил записки во множестве других мест и надеялся, что ответы будут для нас полезны. В-третьих, я намотал на ус несколько случайных замечаний, которые показались мне перспективными, и теперь, начиная длинный подъем к резиденции, спрашивал себя, выйти ли еще раз нынче вечером или подождать утра. Один портной, который был благодарен Д'Олбриоту с тех пор, как наш отряд присягнувших остановил взломщиков, грабивших его швейную мастерскую, представил меня пожилому камердинеру, начинавшему службу у Ден Мюре. То Имя давно обеднело и растеряло былую славу, почти что канув в безвестность. Но все дочери того Дома удачно вышли замуж, и с помощью гроссбухов портного и памяти камердинера мы установили, в какие они попали Дома. Мало того, этот камердинер теперь служил вновь назначенному сьеру Ден Туркванду и указал на ряд выгодных браков, которые помогли возвыситься этому Имени. Камердинер полагал, что молодой сьер будет рад снискать расположение Д'Олбриота и Келларина ценой нескольких завалявшихся древностей.

Длинные тени деревьев скрывали дорогу, но вместо прохлады от них веяло чем-то гнетущим, какая-то душная тяжесть висела в воздухе. Я посмотрел на небо, но в темнеющей голубизне не было никаких признаков грозы. Я зашагал быстрее, не в силах избавиться от беспокойства.

Ливак часто дразнила меня из-за того, что я чувствую ответственность за всех и вся, но, зубы Даста, Темар мне словно брат, и кроме меня, у парня никого нет на этой стороне океана. Возможно, мне следовало оставаться рядом. Что-то могло расстроить или смутить его. В конце концов, он не знаком с этим городом, а всегда найдется несколько молодых дворян, которых, как часто говорим между собой мы, солдаты, не мешало бы хорошенько выдрать на задах какой-нибудь конюшни однажды темной ночкой.

Тревога ударила меня как пощечина, когда я увидел суматоху перед сторожкой Д'Олбриота. Часовые, которые раньше стояли в картинных позах, поигрывая арбалетами, чтобы произвести впечатление на служанок, теперь, с посуровевшими лицами, бдительно смотрели по сторонам. Из конюшен выкатывалась большая дорожная карета, которой пользовались старшие дамы Имени. Ее плотным кольцом окружал целый отряд присягнувших, обнаженные клинки угрожающе блестели. Я побежал к ним, вытаскивая на ходу меч, и уже расталкивал локтями толпу, когда увидел знакомое лицо.

— Столли! Что происходит?

Столли задолго до меня был присягнувшим и уже несколько лет — избранным. Один из самых опытных сержантов мессира, он любил подраться и показать свои мускулы. Даже уши у него до сих пор торчали словно крылья-ветряной мельницы, несмотря на многочисленные побои, которые достались им за эти годы.

— Раш, давай сюда! — Он оттолкнул какого-то зеваку, и поднятые мечи впустили меня в стальной круг.

Я вскочил на подножку рыдвана, и кучер свистнул лошадям, пуская их в рысь.

— Твоего парня ударили ножом, — коротко объявил Столли, труся рядом с каретой вместе с остальным отрядом.

— Д'Алсеннена? — недоверчиво переспросил я. — На приеме у Тор Канселина?

— Не знаю. — Столли пожал массивными плечами под слоем пластин. — Ударили ножом, и теперь его как можно бережнее надо доставить домой. Это все, что нам сказали.

Страх комом встал в моем горле.

— Он сильно ранен? — выдавил я.

— По слухам, твой эсквайр на пороге в мир Иной, — проворчал Столли. — Но люди вечно болтают невесть что. Ссади он колени, его бы тоже объявили почти трупом.

Как только карета въехала на гравий в воротах Тор Канселина, я спрыгнул. В стенах резиденции было тише, но воздух аж трещал от сдерживаемого любопытства. Сбившись в кучки, возбужденные слуги шептались, прикрывая рот рукой.

Я убрал меч в ножны и зашагал прямо к дому. Незачем сыпать зерно на мельницу слухов, пока я не получу достоверных фактов для размышления. Часовой у двери взглянул на эмблему Д'Олбриота на моем браслете и кивнул, разрешая войти. Я оглядел высокий холл: кто бы рассказал мне, что случилось? Лучшим, что я смог найти, был Казуел, съежившийся на стуле у стены. Его бархатный сюртук и оборка рубахи сбились набок, а жесткие каштановые волосы уныло поникли на висках.

Едва увидев меня, маг вскочил, от страха расширив глаза.

— Что с парнем? — Вместо обычного самомнения, которое подтягивало его слабый подбородок, жалкая неуверенность удлинила лицо Казуела.

— Это я у тебя хочу спросить. — Я с трудом сдерживал гнев.

— Я не виноват, — залепетал маг. — Этот глупец настаивал на том, чтобы идти обратно пешком. Он не захотел ждать коляски. Он не захотел оставаться рядом со мной…

По мраморной лестнице резко застучали дамские каблуки. Оставив Казуела вместе с его неудачным самооправданием, я бросился навстречу барышне Тор Арриал, торопливо кланяясь.

— Как он?

— Темар? Утром его ждет головная боль и ноющее плечо, но день-другой в постели — и он будет здоров, — ответила Авила в своей обычной краткой манере, но сейчас в ней не было ехидства.

Я подал ей руку, и барышня тяжело оперлась на нее.

— Я думал, он умер! — воскликнул маг.