Долгая дорога домой

По улице пробежала тень, какую иногда отбрасывает быстро движущееся по небу облако. Подняв голову, Шейла увидела, как за небоскребами бесшумно скрылся продолговатый металлический предмет. Видимо, научились управлять гравитацией. Ну и что с того?

Она прошла мимо двух мужчин в подворотне. В тишине до нее донеслись обрывки их разговора:

– …эстетический измор… перемены.

Мелькание рук.

– Свидание.

Вздох.

– Опровергни: макрокосм, не-эго, энтропия. Человекосмысл.

Шейла прибавила шагу.

Здание института выглядело более запущенным, чем гиганты Пятой авеню. Может быть, оттого, что им все еще активно пользовались; монументальное величие смерти обошло его стороной. Шейла вошла в фойе и не заметила там ни одной живой души. Лишь в углу что-то бормотала загадочная конструкция из мигающих огоньков и горящих ламп. Вызвать лифт Шейла не решилась и повернула к лестнице. Заранее не угадаешь, что они сделали с лифтом. Может, он теперь полностью автоматический и напрямую реагирует на мысленные команды, а может, им управляет собака.

На седьмом этаже, немного запыхавшись, она свернула в коридор. Здесь ничего не поменялось, у работающих тут людей и без того хватало забот. Вот только исчезли лампы дневного света, светился сам воздух. Или светились стены, пол и потолок? В этом море света без теней почему-то было трудно определить расстояние на глаз.

Шейла остановилась на пороге старой лаборатории мужа и проглотила подступивший к горлу ком. Не будь дурой, они тебя не укусят.

Расправив плечи, она постучала. Возникло едва заметное замешательство, потом чей-то голос произнес: «Войдите». Шейла повернула дверную ручку и вошла.

Кое-какие приборы, став ненужными, пылились в углу, зато три стола занимала новая неведомая штуковина. Так бывало и в прежние времена, когда она заскакивала к мужу на работу, – повсюду лежал всякий хлам неизвестного назначения. Комната та же – большая, в окна смотрело безжалостно яркое небо, вдали виднелись доки и склады, на покрытой пятнами стене висел видавший виды рабочий халат, в воздухе стоял запах озона и резины. На столе Пита по-прежнему лежали потрепанные справочники, стояла настольная зажигалка, – она подарила ее мужу на Рождество. Ох, как давно это было… Ее подарок постепенно тускнел рядом с пустой пепельницей. Стул был немного отодвинут, словно Питер выскочил на минуту и должен вот-вот вернуться.

Грунвальд оторвался от работы, близоруко заморгал – Шейла помнила это выражение. Ученый выглядел уставшим и сутулился больше обычного, но квадратное лицо и светлые волосы ни капли не изменились. Ему помогал смуглый молодой человек, которого она здесь прежде не видела.

Грунвальд сделал неуклюжий жест. (Вот так сюрприз, миссис Коринф! Чем обязаны? Проходите, не стесняйтесь.)

Помощник что-то хрюкнул. Грунвальд махнул на него рукой. (Это) «Джим Манцелли, – сказал он. (Джим мой новый помощник.) – Миссис Коринф». (Жена моего бывшего начальника.)

Манцелли кивнул. Коротко: (Рад познакомиться).

Грунвальд подошел, вытирая испачканные руки.

– Почему (вы пришли, миссис Коринф)?

Она ответила неторопливо, чувствуя, как от стеснения скребет в горле: (Я всего лишь хотела) «Осмотреться. (Я вас) Не отвлеку (слишком) надолго».

Переплетенные пальцы – мольба о снисхождении.

Грунвальд посмотрел внимательнее. Шейла прочитала выражение на его лице. Шок: Вы так похудели! Вас что-то гложет, ваши руки не находят покоя. Сочувствие: Бедняжка, вам пришлось очень несладко, да? Мы все без него скучаем. Обычная вежливость: (Надеюсь, вы преодолели свой) «Недуг?»

Шейла кивнула.

– (А где) Йохансон? – спросила она. (Лаборатория уже не та без его длинной мрачной физиономии. Или без Пита.)

– (Поехал помогать) В Африку, кажется. (Нам поручено задание огромной важности, причем срочное.)

(Вас не берегут!)

Кивок: (Да). Взгляд Манцелли: (вопрос).

Манцелли уставился на Шейлу с пытливой настойчивостью. Женщина поежилась, Грунвальд осуждающе глянул на помощника.

– (Я приехала) С Лонг-Айленда сегодня. – С горькой улыбкой она поджала губы. (Да, врачи решили, что меня можно выпустить на свободу. По крайней мере, они не имеют права меня принуждать и слишком заняты, чтобы долго со мной возиться.)

Лицо Грунвальда слегка посерело. (Вы пришли попрощаться?)

– (Я хотела увидеть) Это место (еще раз, хотя бы мельком. Он провел здесь так много дней).

Внезапно ее прорвало:

– Он погиб? Скажите правду.

Пожатие плечами, жалость: (Никто не знает. Корабль должен был вернуться еще несколько месяцев назад. Его могла задержать только крупная авария. Вопреки всем предосторожностям он где-нибудь в космосе мог попасть в) «Поле торможения».

Шейла медленно прошла к столу Пита и погладила спинку его стула.

Грунвальд кашлянул: (Вы) «Покидаете цивилизацию?»

Она молча кивнула. Она для меня слишком большая, слишком холодная и чужая.

– (Предстоит еще) Много работы, – сказал Грунвальд.