Долгая дорога домой

– Не лги. Разве ты не видишь? В этом нет нужды. – Улыбка из тысячелетнего прошлого. – Ты можешь сидеть здесь с застывшим лицом, но меня не обманешь – ты не Пит. И все-таки я желаю тебе добра.

Он, наконец, дал волю чувствам, отринул самоконтроль и логику, опустился у кровати на колени и заплакал. Шейла утешала его, как могла.

Глава 20

В центре Тихого океана, рядом с экватором, вдалеке от населенного мира затерялся остров. Старые морские пути и сменившие их трансокеанские авиалинии обходили его стороной. Атолл пребывал в полном распоряжении солнца, ветра и крикливых чаек.

Люди долго о нем не знали. Коралловый риф слепо и терпеливо рос, дни и ночи волны перемалывали жесткие кораллы в подобие почвы, после долгого путешествия здесь находили свой дом семена растений. Прибой приносил кокосовые орехи, на острове выросли пальмы. Когда из-за горизонта появилось каноэ, пальмы простояли на острове не одну сотню лет.

На берег высадились полинезийцы, высокие коричневые люди, чье племя блуждало по свету в поисках Гаваики, прекрасной прародины.

Мужчины были покрыты солью и солнцем и не задумывались о том, что проделали путь в тысячи миль через пустоту, потому как им служили проводниками звезды, великие морские течения и собственные руки, чтобы грести, – тохиха, хиоха, итоки, итоки! Вытащив лодку на берег и принеся жертву богу с акульими зубами Нану, пришельцы вплели в волосы цветы гибискуса и пустились в пляс – новый остров им очень понравился.

Они уплыли, а на следующий год, или через два года, а может, и через три – океан велик, а у времени нет ни начала, ни конца – пришельцы вернулись и привезли с собой свиней и женщин. Ночью на пляже пылали высокие костры. Вскоре появилась деревенька, состоящая из крытых пальмовыми листьями хижин, в прибое резвились голые коричневые дети, рыбаки на входе в лагуну с веселым смехом ловили рыбу. Так прошло сто лет или двести, пока не появились бледнокожие люди.

Их большие каноэ с белыми крыльями заходили на остров всего несколько раз, тут нечем было поживиться, но и этого хватило, чтобы исправно доставить смертельный груз оспы, туберкулеза и кори, отчего коричневых людей осталось совсем мало. Благодаря притоку чужой крови у туземцев развился какой-никакой иммунитет; настало время плантаторов-заготовщиков копры, религии, дамских платьев и международных конференций, решающих вопрос о том, какой большой деревне на другом конце света должен принадлежать атолл – Лондону, Парижу, Берлину или Вашингтону.

Сложился местный modus vivendi, включавший в себя копру, христианство, табак и торговые шхуны. Островитяне, к этому времени представлявшие собой смесь нескольких рас, не жаловались, хотя подчас от тягот сводило скулы. Когда один из местных молодых людей, благодаря сложному стечению обстоятельств попавший на учебу в Америку, вернулся и начал вздыхать о прежних временах, его подняли на смех. Туземцы плохо помнили эти времена, о них рассказывали сменяющие друг друга миссионеры, а у тех была своя выгода.

И вот какой-то начальник в кабинете на другом конце света вдруг решил, что остров может принести пользу. То ли как база военно-морского флота, то ли как место для проведения испытаний – бледнокожие люди очень много воевали, а в свободное время только и делали, что готовились к новой войне. Кому и зачем понадобился атолл, уже не важно – людей на нем больше не было, а чайкам все равно. Туземцев переселили на другие земли, где они несколько лет мучились тоской по родине. Никто на это не обращал внимания, ведь остров был нужен для защиты свободы. Со временем старики вымерли, а молодые уже ничего не помнили. Тем временем бледнокожие немного побеспокоили чаек – понастроили высоких домов и наполнили лагуну кораблями.

Потом по неведомой причине остров бросили. Или согласно какому-то договору, или из-за проигранной войны, а может, в результате экономического краха. Зато ветер, дожди и ползучие растения, как оказалось, не проиграли схватку, а лишь на время отступили и теперь вернулись к своей разрушительной работе.

Люди несколько веков мешались под ногами у бесконечной смены дней и ночей, дождей и ураганов, но теперь ушли. Прибой набегал и грыз риф, прохладные подводные течения подтачивали его основание, однако кораллов было много, и они продолжали размножаться. Остров мог простоять добрый миллион лет, торопиться было некому и некуда. Днем в воде резвилась рыба, в воздухе висели чайки, пальмы и бамбук росли с невероятной скоростью. По ночам луна заливала прибой холодным светом, могучая акула, патрулирующая вход в лагуну, оставляла в воде фосфоресцирующий след. Мир и покой.

Из темноты со стороны высоких ярких звезд с тихим шелестом спустился аэроджет. Невидимые пальцы радара ощупали землю, оператор пробормотал: «Снижаемся, сюда, хорошо, аккуратнее». Джет подпрыгнул посреди прогалины и замер, из него вышли два человека.

Их встретили расплывчатые фигуры, помеченные пятнами лунного света. Один из встречающих заговорил с сухим австралийским акцентом: