Долгая дорога домой

— Письмо до нас не дошло, — вздохнула Розали. — Клавье — очень хорошие люди… — Она взяла сына за руку в приливе нежности. — Я напишу им, поблагодарю за заботу о тебе.

— Они спасли мне жизнь, мама, — поправил Жорж.

Мать кивнула. Потом заговорила снова:

— Письма твоего отца тоже не дошли в Париж, и к нашему приезду ничего не было готово. — Она задумалась, помрачнев, а потом добавила: — Вероятно, Марсель тоже писал, а мы не получили.

— Скорее всего, мама. Но не будем терять надежду, — тепло сказал Жорж, видя, как мать мужественно сдерживает слезы. — Пленных было очень много, полных списков не составляли. Многие сбежали, и даже сейчас кое-кого освобождают и отправляют назад. Здесь они нам понадобятся: удерживать Париж против этого сброда — Центрального комитета.

При упоминании комитета Розали встревожилась:

— Насколько серьезно это может быть, Жорж? Уже и так все время беспорядки, а на той неделе, когда на Монмартр ввели войска, я стала думать, как бы перевезти девочек обратно в Сент-Этьен.

— И это стоит сделать, матушка, — кивнул Жорж с серьезным видом. — Париж сейчас — пороховая бочка, и уже летят искры. Вам всем следует срочно уехать, пока она не взорвалась прямо под вами.

Эмиль во время рассказа Жоржа ничего не говорил — просто сидел молча и бледный. Сейчас Жорж обернулся к нему, про себя отметив, насколько отец за это время постарел.

— Отец, вы должны вернуться в Сент-Этьен, — сказал он настойчиво. — В Париже сейчас небезопасно. В армии сильное брожение, очень многие дезертируют, не желая сражаться против народа. А другие перебегают в Национальную гвардию. Без гражданской войны эта ситуация не разрешится.

— Брось, Жорж, — отмел его тревогу отец. — Мне кажется, ты слегка преувеличиваешь.

Жорж про себя вздохнул: почему отец, обычно такой проницательный, не видит грозящих опасностей?

— Отец, — терпеливо начал он, — я был в армии и видел этих людей — тех, кто сохранил верность. Война с пруссаками и капитуляция их деморализовали и разозлили. Они не верят правительству — тому правительству, что сбежало и правит теперь не из Парижа. Нужна лишь пара фанатиков, пара демагогов — и вся эта ненависть и презрение выплеснутся через край. Это уже происходит. Почему армия не смогла забрать у федератов пушки на Монмартре и в Бельвиле? Все переговоры с Национальной гвардией не дали результата, и когда мы пришли забрать их силой, что произошло? А то, что солдаты, наши солдаты, драться не стали. Они были готовы выполнить эту простейшую задачу, но мало у кого хватило духу сражаться против соотечественников-французов. Одни хоть как-то притворялись, что выполняют приказ, другие просто развернулись и ушли, третьи же были разоружены Национальной гвардией и с радостью вступили в ее ряды, оставив нас, офицеров, выкручиваться, как умеем. — Жорж устало посмотрел на родителей. — Вы наверняка слышали, как толпа в тот день уничтожила Леконта и Тома.

Отец кивнул, но мать посмотрела недоуменно.

— Уничтожила?! — воскликнула она. — Что ты такое говоришь, Жорж? — Она обернулась к мужу: — Что он говорит?

В тот злополучный день Эмиль постарался скрыть от жены масштабы насилия. Розали с тех пор, если не считать семейной прогулки в парке, не выходила из дома, и хотя новая служанка Арлетта приносила в кухню слухи, Розали им не верила, считая обычной болтовней на черной лестнице, и даже велела Арлетте придержать язык.

— Это действительно была толпа бунтовщиков, дорогая, но тревожиться не надо. Сейчас волнения снова утихли.

— Прошу позволения не согласиться, отец, — возразил Жорж. — Вы себе не представляете, как сейчас накаляется ситуация. Я был возле Отель-де-Виль, резиденции правительства, которую захватил этот сброд. Что бы ни случилось дальше, кровопролитие неизбежно. — Он посмотрел на отца хмурым взглядом. — И я серьезен, когда говорю, что в ближайшие недели Париж — не место для матушки и сестер.

— Но ведь правительственные войска более чем способны дать отпор этим бродягам из Национальной гвардии, — возразил Эмиль. — И наверняка не вся Национальная гвардия замешана в этих бунтах.

— В настоящий момент правительственные войска никому не способны дать отпор, — спокойно отпарировал Жорж. — В армии царит хаос, все батальоны и полки переформированы, а новые войска недисциплинированны и необстрелянны. Половина офицеров ни разу не была в сражениях, и даже у меня под командой столько вновь прибывших, что я не всех своих унтеров знаю по фамилиям.

— Но это же ужасно! — воскликнула Розали. — Я должна немедленно увезти девочек в Сент-Этьен!

Эмиль кивнул:

— Ты должна поступать так, как считаешь лучшим, дорогая. Отдай все необходимые распоряжения.

— Да, матушка, — поддержал его Жорж. — Сделайте это прямо завтра утром.

Когда Розали ушла спать, Эмиль налил Жоржу и себе еще по бокалу коньяка.

— Твоей матери придется одной везти девочек в Сент-Этьен, — сказал он.

— Одной? — в ужасе переспросил Жорж.

— Разумеется, с ней будут Мари-Жанна и мадемуазель Корбин.

— По крайней мере, вам следует послать с ними Пьера, отец.