Долгая дорога домой

Самое страшное, что в основном продавали детей. В России никогда, даже в давние времена, не продавали детей. Было понятие «закупы», то есть люди, которые на хозяйстве кредитора отрабатывали долг, который не могли отдать, и после его отработки снова становились свободными людьми. Было крепостное право, но тогда даже дворами продавали редко, кому нужен двор? Продавали деревнями, землю и крестьян, ее обрабатывающих: а крестьянину какая разница, на кого отрабатывать барщину и кому платить оброк? Был один барин, стал другой барин. Были, конечно, дворовые девки, оказывающие барину услуги – ну так и сейчас, открой газету – то же самое, только называется по-другому. А уже с восемнадцатого века барщину почти и не отрабатывали, платили оброк, а потом и вовсе – начали выкупаться из крепостных, и выкупались довольно много еще до реформ Александра Второго Освободителя, злодейски убитого террористами[23]. Но рабских базаров на Руси не было никогда, ни в древние века, ни в средние.

А тут они были. И Вадим просто не мог этого понять, не мог осознать – что ты чувствуешь, когда тебя приковывают наручниками к столбу голого, а вокруг ходят покупатели, щупают, выбирают, договариваются о цене НА ТЕБЯ, торгуются. К его счастью, выросший в России паренек-скаут не знал, с какими целями обычно на базаре здесь покупают мальчиков-бачей. Но все равно – представить себя прикованным к столбу он не мог.

Закончилось все тем, что он потерял сознание в клетке от солнечного удара.

Пришел в себя он уже в дороге. Небольшой грузовик с открытой платформой натужно рычал слабеньким мотором, преодолевая запруженную транспортом дорогу, а вокруг были горы. Такие горы, каких он никогда не видел. Клетки закрыли брезентом, как это обычно делали, когда перевозили по большим дорогам рабов в клетках – чтобы рабы не умерли от солнечного удара и чтобы лишние глаза их не видели, но закрепили брезент плохо, и один край его отогнулся в сторону. Тогда-то он увидел машины, каких никогда раньше не видел – большие, с огромными колесами, с решетками от гранатометов и бронелистами, прикрывающими кабину и кузов – это были русские машины. Он знал, кто такие караванщики, отставные военные, про них снимали боевики и писали книги. Караванщики не видели его, а он не мог подать им никакого знака. Но рано или поздно – его же куда-то привезут, а если караванщики едут по той же дороге, что и его похитители, то логично предположить, что они будут и там, куда его привезут. Если он крикнет, что он русский и его похитили, караванщики наверняка не останутся в стороне, ведь они тоже русские!

Немного успокоившись, он осмотрелся и нашел на полу своей клетки большую флягу с водой, лепешку и нечто вроде шкуры, чтобы укрыться от холода. Шкура омерзительно воняла, но хоть что-то...

Только потом, когда они приехали в Джелалабад, он понял, что теперь их трое, до этого не было видно из-за брезента. Вместе с ними на машине в такой же клетке ехала девчонка. И тоже русская, блондинка! Она-то сюда как попала?

Самое страшное потрясение ждало его на базаре, куда они заехали. Когда открыли клетки и пленников погнали наружу – из караван-сарая (или как там он называется) вышли несколько этих. И с ними был русский, караванщик! И у него было оружие, русский автомат, он это видел! Русский оглянулся и тоже увидел его, а он крикнул, чтобы привлечь его внимание, но произошло то, чего он никак не ожидал.

Русский просто отвернулся.

Наверное, поэтому он не попытался бежать, когда его вывели из клетки и потащили внутрь караван-сарая. Не из-за собаки и плетей. Из-за этого.

Он был слишком потрясен, чтобы бежать. Потрясен предательством.

* * *

– Две семьсот! Две семьсот последняя цена, иначе, клянусь Аллахом, я увезу это назад. Лучше я продам это в Кабуле за настоящую цену, чем отдам за бесценок здесь!

– Что ты такое говоришь, русский?! В Кабуле оружие стоит дешевле, тебе никто не даст и полутора тысяч золотых, которые даем тебе за товар мы. Погнавшись за большим барышом, ты потеряешь и малый, русский, и продашь себе в убыток! Кто заплатит тебе за то, что ты приехал в Джелалабад, но потом направился обратно в Кабул?

– Но мне все равно придется ехать через Кабул, чтобы вернуться к себе домой, затраты мои невелики. В Кабуле я попытаюсь продать это оружие тем, кто на службе у короля, они дадут настоящую цену.

– Ты не знаешь, что говоришь, русский. Да спасет тебя Аллах, если ты обратишься к людям короля. Это жадные и злые люди, для них нет запрета грабить и убивать. Если им понравится товар – то может случиться так, что через несколько дней твое тело выловят из реки Кабул, а все, что у тебя есть, продадут на базаре. Не связывайся ни с людьми короля, ни с людьми принца, они не страшатся наказания Аллаха за свои гнусные дела и людского гнева. Они уготовили себе пристанище после смерти – геенну на вечные времена. Только чтобы сохранить твою жизнь, русский, и не дать совершить тебе ошибку, которая, вне всякого сомнения, станет для тебя последней в этой жизни, мы дадим за твой товар одну тысячу восемьсот золотых.