Долгая дорога домой

Достаю из кармана пальто кисет со всякой мелочевкой. Покопавшись в нем, достаю кусок мела, веревку с узелками и, по памяти, начинаю чертить на полу нужную звезду с рунами. За полчаса управляюсь с этим.

– Готов? – зайдя в комнату, интересуюсь у парня.

Он что-то сипит и, видя, что язык его не слушается, просто снова опускает веки.

Поднимаю его на руки и несу в зал. Осторожно укладываю его в центр чертежа, следя, чтобы никакие части тела не вышли за границы пятиугольника. Вроде все нормально, думаю, можно начинать. Хорошо, что здесь не важны всякие фазы луны или там расположения звезд.

Закрываю глаза и сосредоточиваюсь. Начинаю тонкой струйкой, с каждым ударом сердца усиливая ее, вливать в руны ману…

Ешкин кот! Перстень почти пустой, но ритуал не завершен!

Пуст, по лицу течет что-то липкое. Пять ударов сердца и все, жизненные силы закончатся, три удара, и будет мне деревянный макинтош и два квадратных метра земли в собственность. Два удара…

Фух, ритуал завершен. Давно я так не нервничал и не рисковал ради неясного результата! Не открывая глаз, обессилено прислоняюсь к стене и по ней сползаю на пол. Нет, вот такой риск мне абсолютно не нравится!

Вскоре раздается радостный крик. Значит получилось. Шарю по карманам, нахожу платок и кое-как оттираю кровь с лица. Похоже, свитер придеться выкидывать.

– Спасибо, – меня начинают трясти, – спасибо, спасибо!

– Не трогай меня! – шиплю я. – Займись своими делами!

С трудом встаю на ноги и подхожу к дивану. Стягиваю свитер.

– Постирайте если не сложно, внука плотно накормите, а я спать, – едва ворочая языком произношу это, затем откидываюсь на спинку и моментально засыпаю.

Пробуждение оказывается не самым приятным: голова болит и кружится, все тело ломит. Достаю телефон, неплохо поспал – чуть меньше суток. Никто не писал и не звонил, что тоже неплохо.

Хм, меня даже пледом накрыли. Отбрасываю его, кое-как встаю и, пошатываясь, иду на кухню.

– Привет всем, можете не благодарить, от чая с парой-тройкой ложек сахара и нескольких больших бутербродов не откажусь, – выдав это, опускаюсь на табурет и хватаюсь за стол, чтобы не упасть.

– Даже не знаю, как вас отблагодарить…

– Мы вчера еще обо всем договорились, – перебиваю ясновидящую, – и чем скорее вы выполните первую часть – тем лучше.

– Бабушка, о чем…

– Мальчик, не лезь не в свое дело. Я тебя исцелил? Вот и радуйся молча. Тебя это не касается.

– Но…

– Внучок, иди лучше отдохни. Лис прав, это не твое дело.

Неуверенной походкой, что-то бурча себя под нос, он уходит с кухни.

– Приятного аппетита, – произносит Валентина Михайловна, ставя передо мной большую кружку и тарелку с бутербродами.

– Благодарю, – киваю ей и набрасываюсь на еду, аппетит просто зверский.

– Доедайте, и поедем на место убийства, постараюсь помочь вам.

Киваю, не отрываясь от поглощения бутербродов. Из комнаты парня доносится гитарная музыка. Уже ожил и отошел. Еще одно доброе дело сделал. Интересно, там в котле будет масло попрохладней или вилами реже тыкать будут?

– Вы точно сможете его найти?

– Да, но для чего он вам? Он… – она замолкает.

– Нет, но мне нужна энергия. То, что я успел накопить, ушло на исцеление вашего внука.

– И? Я что-то не пойму.

– Принесу его в жертву – получу энергию. Все просто как три копейки.

– Давайте лучше передадим его полиции, – она сцепляет рки в замок и пристально смотрит мне в глаза, – не берите грех на душу.

– Мне не впервой убивать, да и такая тварь заслуживает только смерти, и чем она будет мучительней – тем лучше.

– Вы не правы – мы же люди…

– Знаете, я когда-то говорил тоже самое, – перебиваю ее, – но теперь я разубедился в этом. И любовь может толкнуть на предательство, и много чего еще. Да и люди хуже зверей, гораздо хуже.

– Значит, мне вас не переубедить?

Качаю головой.

– Ясно, тогда поехали, – она, сгорбившись, встает из-за стола, и шаркающей походкой идет в прихожую.

На первом месте убийства ясновидящая бледнеет, а уж когда дотрагивается до земли, то вообще хватается за сердце.

– Вы были правы, – отдышавшись и съев какую-то таблетку, произносит она. – Таких тварей, как он, нужно только убивать!

– А вы: «судить, судить», – с горькой усмешкой отвечаю старушке, – вы б еще сказали, что их прощать нужно. Я уже давно живу по принципу: «око за око, зуб за зуб», и пока что не жалею об этом.

– Но… но… – заикается Валентина Михайловна.

– Вы ошибались, но это уже не важно. Как он выглядит?

– Невысокий, коренастый. Невыразительное лицо, широкий рот, кудрявые волосы рыжеватого оттенка, рыбьи глаза.

– Понятно, на следующее место или уже сможете сказать, где он есть или будет?

– Дальше, – дрожащим голосом произносит она.

– Может валерьянки или там валокордина?

– Не поможет, или алкоголь, или наркотики помогут не так остро переживать это. Но у меня уже не тот возраст, чтобы использовать эти методы.

Молча киваю и вызываю такси.

До вечера колесим по городу. М-да, для ясновидящей все это не проходит даром: руки мелко дрожат, лицо мертвенно-бледное, а губы приобретают синюшный оттенок.

– Как вы? – негромко интересуюсь я, после того как мы располагаемся у нее на кухне.