Долгая дорога домой

Всю неделю Сергею делали уколы, он лежал под капельницей, пил какие-то порошки, от всего этого его самочувствие оставляло желать лучшего, но главное еще ждало впереди. На восьмой день санитары повели его не по привычному маршруту, на инъекции, а куда-то в другое место. Они пришли в лабораторию, главное место которой занимал большой саркофаг научной медкапсулы. Куча неизвестной ему аппаратуры перемигивалась огоньками и высвечивала какие-то таблицы, а профессор с доком нетерпеливо ждали его появления.

— А вот и вы, — сказал профессор, — ну что же, не будем тянуть, раздевайтесь и полезайте внутрь.

Сергей прикинул, что он может сделать, но трое крупных санитаров с нейрошокерами не оставляли ему шанса. И все же, идти вот так, на верную, как ему казалось, смерть, он не хотел. Сделав вид, что подчиняется, начал раздеваться, его расчет был на то, что от голого человека меньше ожидают нападения. Снял тапочки, штаны, стянул майку и последними снял трусы, и этим самыми трусами стегнул по глазам санитару справа, тот, с криком, отшатнулся, держась за лицо. Сергей попытался ударить в горло левого, но тот легко перехватил руку и скрутил его. Третий санитар, навалившийся сзади, ему в этом помог.

— Ну что же вы, молодой человек, представление тут устраиваете, у нас же серьезнейшая операция, а вы… Не сметь! — крикнул профессор санитару, который одной рукой вытирая слезящиеся глаза, другой вознамерился огреть Сергея дубинкой нейрошокера, — Это может повредить эксперименту.

Санитар подчинился, со злостью смотря на обидчика. Его подхватили под руки, сняли ошейник и засунули в капсулу, он больше не пытался вырваться, поняв бессмысленность сопротивления, санитары явно были модификантами. Опять розовая масса начала засасывать его, и на поверхности осталось одно лишь лицо.

— Ну что ж, приступим, — потер руки профессор, — и да, молодой человек, для эталонного результата необходимо, чтобы вы оставались в сознании, так что придется немного потерпеть.

Дальше для Сергея началась вечность боли. Что-то вгрызлось ему в затылок и позвоночник, но он не мог пошевелиться, не мог кричать, он ничего не мог, кроме как яростно вращать глазами.

— Тридцать два процента приживления, состояние нормальное.

Голову как будто сверлили изнутри. Несколько раз он почти терял сознание, но ему не давали это сделать. Он молил о смерти, чтобы это все побыстрее закончилось, но смерть не приходила.

— Пятьдесят шесть процентов, объект не стабилен, проведены экстренные меры реанимации.

У него отключилось зрение, он вообще не понимал, где находится, да это было и неважно, важна была лишь боль, продолжавшаяся целую вечность.

— Семдесят три процента, переферийная нервная система объекта сбоит, ввожу 20 миллиграмм кортоксифана.

Его будто бы окунули в кипящее масло и варили в нем на медленном огне.

— Девяносто семь процентов, профессор, и процесс не останавливается!

Он почти сошел с ума от боли, когда его, наконец, накрыла спасительная волна беспамятства.

— Сто процентов! Приживление завершено, у нас получилось!

* * *

Сергей проснулся в своей палате, и даже не сразу понял, где находится. После перенесенных ощущений, все последние события казались каким-то сном, да и прошлый он, тот, который был до боли, сам себе казался нереальным. Он какое то время полежал на кровати, прислушиваясь к ощущениям, во всем теле чувствовалась необычайная легкость, а голова была удивительно ясной, все воспринималось как-то очень… очень четко, иначе и не скажешь. Больше никаких следов от симбионта он в себе не обнаружил, ошейник снова был на нем, а его одежда лежала рядом.

Через полчаса за ним пришли санитары и отвели его в лабораторию.

— А вот и вы, голубчик, — кажется, искренне обрадовался ему профессор, — а мы вас уже заждались, вы все не приходили в себя после процедуры.

«Убью, — четко понял Сергей, — Чего бы то мне это не стоило. Но не сегодня».

Внешне он оставался совершенно спокоен.

— Сейчас мы лишь проведем небольшое обследование, симбионт еще приживается, и включится через несколько дней, хотя вы уже должны были что-то почувствовать.

— Легкость в теле и очень ясное сознание, — не стал скрывать он.

— Да, новые нейронные связи у вас в мозгу должны были сильно повысить ваш интеллект, а подстройка гипофиза влияет на самочувствие.

Док, тем временем, брал у него пробы крови и мазки на анализ. Потом они поместили его в медкапсулу, и о чем-то увлеченно переговаривались между собой, из кучи научных терминов Сергей понял только, что процесс идет по плану. Потом его опять обкололи какой-то химией и отправили в палату.

— Не напрягайтесь эти дни, голубчик, отдыхайте, пока перестройка вашего организма не завершится, сказал на прощание профессор.