Долгая дорога домой (СИ)

— Ты тоже прости меня. — Мириться так мириться решила она. Надо же налаживать отношения, раз уж им предстоит быть вместе — Сначала родители отругали, потом я набросилась с упреками, а потом еще разрыдалась ни с того ни с сего. Ты не думай, я не плакса. Это так от нервов. У меня тоже жизнь не сахар. Ты это скоро поймешь и может даже пожалеешь. Представляешь, некоторые так и делают. Жалеют!!! А чего меня жалеть. Мне завидовать надо. Вон как повезло родиться в такой семье, что все короли в пояс кланяются. Вот только они не мне кланяются, а родителям в моем лице. Я для всех лишь призма, через которую можно хоть чуточку прикоснуться к их славе и величию. И знаешь, я их понимаю. Я бы на их месте тоже хотела добраться до них через меня, раз уж на прямую не получается. Вот только не все относятся к ним по-доброму, потому им тоже приходится быть жесткими. И если они сами могущественны как боги, то как причинить боль, унизить, заставить испытать страх, и дать понять, что они тоже люди, хоть и могущественные, как не через меня. Поверь, я прекрасно понимаю, почему меня никуда не выпускают из долины, и почему отец не стал противиться твоему присутствию в моей жизни. И почему тебя заставили принять столь унизительные условия служения. Чтобы никто не посмел навредить ИМ, причинив зло мне. Веселая история, правда? — Она посмотрела в его человеческие глаза (и когда успел обернуться). — Что же ты не смеешься?

— Эния, я….

— Вот только жалеть меня не надо. Тошнит.

— Я не собирался тебя жалеть.

— Тогда говори. — Она заметно расслабилась.

— Спасибо. — С сарказмом ответил он, живо напомнив ей Гэриса. — Я хотел спросить о другом. Откуда ты узнала обо мне?

— Знающие люди просветили.

— Гэрис? — осторожно спросил он.

— А кто еще? Зашел поболтать, пока ты беседовал с моими родителями, да и рассказал пару интересных историй. Скажи честно, на что ты наделся, скрывая от меня правду? Что я никогда не узнаю о том, как ты распрощался со свободой?

— Ну… да. — Он смущенно потупил взгляд. — Я думал, что если ты будешь считать меня несвободным изначально, тебе легче будет принять сложившуюся ситуацию. Он обещал не вмешиваться. — Айк с силой стукнул кулаком по полу. — Обещал же.

— Кто из взрослых когда-либо интересовался мнением своих детей! — Эния равнодушно пожала плечами. — Они всегда руководствуются своим собственным представлением о нашем благе.

— Гэрис мне не отец, если ты об этом.

— Я не об этом. Мне без разницы отец он тебе, брат или сват. Не важно. Важно то, что он посмел вмешаться не только в твою жизнь, но и в мою, столкнул нас лбами, и теперь наслаждается сложившейся ситуацией.

— Очень на него похоже. — Айк улыбнулся. — Вполне в его стиле. Мне сказать одно, тебе другое и посмотреть, что из всего этого выйдет. И ведь не соврал ни разу!

Восхищение в голосе мальчишки, заставило Энию очнуться от грустных мыслей.

— Слушай, давай договоримся, как обернешься, и если при этом на меня никто не нападет, будь добр одевайся сам, без моих напоминаний. Не то отец заставит тебя стать младенцем и носить подгузник.

— Не надо. — С неподдельным ужасом взмолился Айк. — Я оденусь, только не говори ему ничего.

— Здорово он тебя запугал. Расскажешь как?

— Ни за что! Лучше смерть! — И он опять залившись краской обернулся щенком, уходя таким образом от ответов на ее назойливые вопросы.

Эния рассмеялась такому умелому «бегству». Хорошее настроение было восстановлено, и оставшееся время до ужина было потрачено на сборы. В доме отца у нее был гардероб одежды… зимней. Летом она у него практически не бывала, так что вопрос, что взять с собой, а что оставить был очень серьезным. Памятуя о том, что лето в тех краях намного холоднее, чем то к которому она привыкла, половина ее обычной одежды не годилась по причине своей излишней открытости. А из оставшегося выбор был невелик. Несколько официальных нарядов, двое штанов, сапоги и рубашки для верховой езды, Еще два платья из тех, что «приличные», сандалии, пояса и заколки для волос. Вот и все пожитки. Даже Айк от удивления тявкнул, увидев скромную сумку, в которую уместились все ее вещи.

Одевшись к ужину самым подобающим образом, Эния за нечем делать взялась причесывать густую шерсть питомца. Айк не возражал, но удовольствия в отличие от нее не получал никакого. Шерсть местами свалялась колтунами, расчесать которые было довольно трудно. Он скулил, покусывал ее за руки, раздраженно бил хвостом, но не двигался с места, говоря таким образом, что она его полноправная хозяйка и может делать с ним все, что пожелает. И Эния делала, безжалостно раздирая свалявшуюся шерсть. Зато когда она позволила ему встать, серебряная шкурка щенка светилась от искр, а шерсть так и липла к рукам.