Долгая дорога домой (СИ)

Еще мне сказали, что Верочкину душу можно вернуть в мир живых, из которого она пришла после трагической случайной смерти, так как за нею вслед явился я, магический проводник душ. Такие проводники большая редкость, но девочке было предназначено судьбой встретить меня. Хотя видеть свою судьбу она, действительно, не может. Наговорившись и наобнимавшись вдоволь, Майоринья взмахом руки обернула девочку снова в состояние бестелесной субстанции, велев мне «впустить» её ближе к сердцу. Поначалу я не понял, что это значит, но потом вдруг по какому-то наитию «крепко» обнял душу-облачко передними лапками, а оно шустро впиталось внутрь меня, впрочем, ничуть не мешая моему движению. И вот мы были готовы в обратный путь.

Вновь открывшийся портал впустил очередную партию душ, спешащих на перерождение, но задержался с закрытием, пока я не скользнул через него обратно. А там и знакомое мне уже пронзительной чистоты пространство, и не хотевший быстро отпускать меня матовый вязкий кисель, снова окутавший сознание чувством всепонимания и покоя.

Но мне сейчас не до разгадок законов мира душ, мне надо продираться к своим. Я несу в себе очень нужную, родную многим в мире живых душу! И я не подвёл! Со всего маху я влетел в пещеру и в своё тело, оставленное мною, казалось, очень-очень давно. На полу, на одном из походных лежаков уже лежало извлечённое из-под обломков, изломанное тело Верочки, а рядом с лицами, окаменевшими от скорби сидели все четверо её отцов. Я встал, потягивая и разминая затёкшее от сидения тело. Подошёл к группе явно недобро покосившихся на меня парней и попросил дать мне осмотреть девочку.

— Она давно мертва, умерла ещё под завалом, мы выкопали её уже не надеясь увидеть живой. К чему теперь весь этот «осмотр»? Ты ведь почти и не участвовал в её спасении, — осуждающе посмотрев на меня припечатал Василий. Но Микит, видимо, припомнив все наши занятия магией с Верочкой, и моё предназначение спасать души умерших, не дал Василию разойтись сильнее и отодвинулся, чтобы дать мне подойти для осмотра к телу.

— Собирай всю свою внутреннюю энергию для лечения дочери! Я хирург, и если бы тебя не было, я и сам бы, возможно, справился. Но у тебя магически получится намного быстрее и безболезненнее. Так что готовься и лечи. А душу я выпущу, когда тело будет готово принять жизнь, в нынешнем его состоянии душа в нем не задержится. И нет гарантии, что я смогу привести её обратно во второй раз, — свою отповедь я проговорил, глядя прямо в глаза обретавшему надежду на воскрешение дочери Василию, попутно раздевая девочку и ощупывая косточки на предмет выявления переломов. Их оказалось слишком много, но я надеялся что магически всё срастётся очень быстро и бесследно.

Приготовившийся к лечению, Василий потёр руки, вызвав на них бегающие по поверхности ладоней голубые искры. Священнодействие началось — он не один раз проводил по телу руками — от его действий кости становились на место, постепенно срастаясь. И, наконец, я счёл что тело восстановлено для принятия души. Отошёл опять к стене, сосредоточившись, выпустил проводника душ — своего дракончика. И малыш, подлетев к телу девочки крепко обнял его, окутав крыльями, отдавая душу, которую держал в сердце до этого. Тело Верочки мелко задрожало и девочка открыла глаза.

14 глава

Анзогрус

Сказать честно, надоели мне эти поиски до невозможности. Из всех интересных занятий — только полёт, да и он в последнее время начал надоедать однообразием — машешь крыльями, машешь, а толку ноль. «Я что, так и должен огромной ящерицей каждый день в воздухе болтаться? Сколько можно-то? Надоело! Одно только хорошо — теперь я стал асом в полётах на дальность и мышцу «махательную» накачал, как тот детина-охранник — бодигард бывшего хозяина». Утешением и оправданием всей этой поисково-разведывательной рутины была мысль, что в конце концов мы сможем отыскать и вернуть во дворец черных драконов Золотко. «Моё Золотко!». Эта мысль, помимо прочего, грела мне душу и не давала окончательно свернуть поиски.

Да ещё то, что на мне летел тигр-оборотень Ромка, не давало моему раздражению проявиться во всю мощь, а мощь эту я испытывал под час ох, как ярко. Она багровой завесой застила весь мир, отгораживая здравые доводы и ослепляя яростью. Так вот Роман умело тушил, разгорающееся внутри меня, желание жечь — сжигать, испепелять к чертовой матери и немедленно. Что угодно — жечь! Да хоть вот дерево то — к бесам его! Не дал, засранец, даже огонёк выпустить ни разу не дал. Почешет мягкой лапой за ухом, промурлычит сквозь улыбку — я и сам не хуже кота урчу в ответ. Вот что я за дракон после этого? Но то, как он со мной разговаривает, не боясь и не подобострастничая, дарило моей душе непонятное тепло. Приятное тепло. Кажется, оно приглушало мои мечты о Золотке, делало их не такими болезненными, сдвигало на второй план, что ли.