Долгая дорога домой (СИ)

— Я не потерплю неповиновения, сопливый щенок! Ещё слово или движение против, и я тебя изуродую так, что ни одна наша хвалёная регенерация тебя не восстановит. Уж я позабочусь о магии, будь уверен! И ещё — больше ты уже не законный наследник! Я ещё сам молод, и другого сына-наследника дождаться всегда смогу! В моём роду никогда не было и не будет гуманистов и предателей наших идей! Я не поверил рассказу твоего бывшего дружка, единственного выжившего в твоем путешествии, о том, что ты воспылал любовью к тому убитому оборотню. А теперь вижу, как ты изменился, и мне теперь нет причины ему не верить. Ты опозорил себя, а значит, жалости к тебе у меня больше нет! И никакого перемирия не будет! Ты здесь не указ. Завтра же вылетаем выжигать оборотней и мятежный клан серебряных. За спиной врага не держу, поэтому жив до сих пор! А ты, если хочешь остаться в живых, сиди и не рыпайся. И я ещё подумаю об условиях твоей дальнейшей жизни и твоем статусе. Может и прощу тебя в конце концов, родная кровь всё же. И не смей меня больше позорить, а то отдам своей страже на потеху — кое в чем и ты меня можешь поучить! — и папашка скабрезно засмеялся.

У меня же, пока он шипел всё это мне в ухо, изнутри поднималась страшная чёрная злоба, давно, казалось, забытая, ушедшая вместе со старой жизнью, но вдруг вернувшаяся, и с новой неистовостью напомнившая о себе. А издевательский смех подействовал, как спусковой крючок, приведший её в действие. И я, не осознавая что творю, с остервенением наступил отцу на ногу. От неожиданности он немного отклонился назад, потеряв устойчивость, я же, невзирая на боль, буквально выворачивая из сустава руку, перевернулся лицом к удивлённо-испуганному папаше и не дав тому сообразить, что к чему, буквально, вгрызся в горло урода, посмевшего угрожать мне и тем, кого я поклялся защищать. Кровь, хлынувшая на язык, совсем замутила мой разум, оставив единственное желание — убить противника, не дать ему уйти. Он чужой — враг, значит подлежит уничтожению. И не имея ни малейшего сомнения в своей правоте, перегрыз ему отросшими зубами горло. Трепал и не выпускал из зубов, пока жизнь теплилась в ставшем ненавистным теле отца.

Пришедшее осмысление содеянного заставило меня ужаснуться. Я оставил без короля целую империю драконов. Ведь меня, наверняка, теперь арестуют и казнят за убийство отца. Но додумать свои невесёлые мысли мне не дали, словно ниоткуда появилась Тамира. Узрев на полу мёртвого мужа, не кинулась в ужасе прочь из кабинета, а подошла и молча прижала меня к своей груди. Весь в крови, я поначалу сопротивлялся, но эта удивительная женщина не дала мне и шанса отдалиться от неё. Так она выразила свою благодарность за избавление от ненавидимого долгие годы, навязанного насильно мужа.

— Ты теперь следующий король, мальчик мой! Горжусь тобой. Именно так драконы этого рода добывают себе власть. Страшные легенды Чёрных драконов не все выдумка. Тот, кого ты только что здесь убил, в своё время тоже изничтожил своего отца. Только очень подлым способом — подсыпав тому смертельного яда в бокал с вином. Так что твоё восхождение на престол, хоть и кровавое, но более честное. Он мог сопротивляться, но не сумел, а значит, надо уступить дорогу более сильному кандидату на престол.

— Да какой из меня король, я же даже порядка и жизни здесь толком не знаю. Меня вон дружок нашего бывшего хозяина тела на раз раскусил, и папаше покойному доложил. Он и сейчас догадывается, что со мной что-то не так. И все вскоре это поймут.

— Теперь он даже пикнуть не посмеет. По чистоте крови только ты способен занять место отца. И все последующие порядки здесь будешь устанавливать именно ты. А от того, как ты себя будешь вести в дальнейшем, так и будут о тебе судить. Больше ни о чём не беспокойся. Я тебе во всём помогу, — и Тамира, выглянув в коридор, громко позвала в кабинет стражу.

21 глава

Анзоргус

Всё вокруг меня завертелось-закрутилось, даже без моей помощи. Тамира взяла управление подготовкой к коронации в свои не по-женски крепкие руки. Не ожидал от неё такой деятельности, хотя чему ж тут удивляться — истинная драконица правящего рода, хоть и другого клана. Её и воспитывали, наверное, делать королей. Она и была всегда королевой, и сама мать принца. А теперь вырвавшись из-под гнёта мужа-тирана, она расправила свои крылья навстречу ветру перемен. И отдавалась ему со всей страстью. Прирождённый государственный деятель в женском обличье. Надо отдать ей должное, обо всех своих действиях она строго отчитывалась и разъясняла, что и для чего она это сделала. Натаскивала меня как это — быть королём, хотя я совсем и не безнадёжен. Память предшественника в моём теле у меня осталась. Но я всё чаще обращался к ней, чтобы не попасть впросак перед своими придворными.