Долгая дорога домой

Человек десять прохлаждающихся парней лет тридцати и старше моментально пришли в движение. Мне быстро принесли холщовую сумку с толстыми стеблями растения, похожего на сахарный тростник, я надел её на себя и пошел к лошадям. За мной потянулась толпа народа. Когда мы приблизились к лошадям, то мне сразу же приглянулся на редкость красивый и статный вороной жеребец. Он был мало того, что самый крупный, так ещё и выглядел намного живее всех остальных валухов. Именно к нему я и направился, зато все остальные редийские кавалеристы встали, как вкопанные и принялись громко, с надрывом в голосе, восклицать:

— Господин Клеут, зря вы разрешили рабу выбрать коня. Смотрите, раб идёт прямо к Ферамору. Убьёт он его.

Спасибо, что подсказали мне имя этого красавца. Отмахиваясь от остальных коней, я поманил Ферамора за собой и стал скармливать ему сладкое лакомство. Когда он слопал три стебля, я сорвал несколько пусков сухой травы и принялся массировать его шкуру, время от времени давая откусить ему тростника. При этом я ласково разговаривал с ним и никуда не спешил. Хорошенько почистив малость подзапылившегося коня, я немного побегал с ним взапуски, после чего, взяв в левую руку недоуздок и крепко ухватившись обеими за гриву, я с разбега взлетел на коня и принялся нарезать круги по большой поляне. Для Ферамора я был пушинкой, недоуздок на нём был прочным и хотя удила не рвали ему рта, хорошо выезженный, но строптивый конь почему-то слушался меня. Наверное пожалел. Подъехав к тому месту, где на изгородь повесили сёдла, я соскочил вниз и сказал:

— Нормальный конь, добрый и ласковый. Зря вы на него наговаривали. Сейчас я его оседлаю и покажу, как умею скакать.

Выбрав самый чистый потник, хоть до этого на Редии доросли, я набросил его на Ферамора и принялся седлать. От уздечки я отказался наотрез. Раз конь мне послушен, зачем его мучить? Когда жеребец был осёдлан, я скормил ему предпоследний стебель тростника, ухватился за луку седла и уже с большим трудом взобрался на него. На бегу мне было легче это сделать. Сразу после этого я добился искомого, вороной красавец пустился в лёгкий галоп и мы трижды объехали полосу препятствий, а потом поскакали по ней, преодолевая один барьер за других. Ферамор был отлично развит физически и обладал неплохой прыгучестью. Ему лишь требовался всадник, у которого были куда более грамотные учителя, чем редийские кавалеристы. А ещё этому молодому жеребцу просто нравилось быстро скакать и прыгать в высоту. Подъехав к вытаращившим глаза кавалеристам и Хулусу, я сказал с более, чем двухметровой высоты.

— А теперь, господин Хулус, позвольте мне показать вам, как я стреляю из лука. На скаку я, наверное, не стану этого делать, точнее вы мне этого никогда не позволите.

— Раб! — требовательно воскликнул Клеут — Немедленно расскажи мне, как ты сумел совладать с Ферамором и заставил его скакать галопом, да ещё преодолевать препятствия?

— Не знаю, — затянул я свою любимую песню, — я не помню, как меня учили скакать верхом. Я просто умею это делать, вот и всё.

Клеут побагровел от злости, так как услышал в моих словах лёгкую издёвку, но мне на помощь пришел Хулус:

— Оставь раба в покое, Клеут, его… он ударился головой о что-то и потому полностью потерял память, но его руки и ноги помнят обо всём, что он умеет делать больше, чем голова. — после чего спросил с недоверием в голосе: — Раб, неужели ты в самом деле умеешь стрелять сидя верхом на коне? У нашего господина есть сотня конных лучников, но они не отличаются особой меткостью. Во всяком случае уступают мне по всем статьям, когда я стреляю стоя.

— Я не помню, господин Хулус, — уже с откровенной издёвкой ответил я надсмотрщику, — но, кажется, должен уметь.

Вообще-то я умел стрелять и на полном скаку, но при этом никогда не знал, куда полетит стрела. Зато если конь двигался рысью, то пусть и не в яблочко, но в саму мишень попадал через раз. Неподалёку находилось стрельбище и мы пошли к нему. Редийские катафрактарии к тому времени спешились и было не совсем ясно, кто из них, лошади или всадники, вымотались больше. Во всяком случае лошади на траву не попадали и я понял, что кавалерия на Редии это не самый главный род войск. Зато гладя на этих плечистых мужиков, среди которых не было никого, кто был одного роста со мной, все минимум на полголовы выше, я сразу сообразил, что под их меч лучше не попадаться. А вот к этому мне было не привыкать. Все без исключения ниггеры военного космофлота, с которыми судьба сводила меня нос к носу, были выше меня ростом и намного сильнее. Ничего не поделаешь, ведь меня зачали, выносили в чреве и родили на Номраде, где я жил до шестнадцати лет при пониженной силе тяжести, вот и уродился в итоге таким задохликом.