Долгая дорога к дому

— Правитель не желает, чтобы его взор оскорбляли истощенные замарашки, которые, к тому же, не могут и слова сказать от волнения. Нам дали пару дней, чтобы прийти в себя. К тому же, он правитель только формально. Вся власть принадлежит Совету, а он… как бы это сказать… его представитель. И всё.

— Я вижу, вы всё делаете вместе, — сказал Элари.

— А как иначе? Тут трудно жить. Мы или будем вместе работать… или вместе умрем.

Юноша лишь кивнул. Он был занят — жадно осматривался по сторонам. Байгара, запретный город, в который он давно мечтал попасть, вдруг перестала ему нравиться. Слишком уж здесь всё было одинаковым — одинаковые дома-коробки без всяких украшений, одинаковые кварталы, одинаковые улицы. Если бы не номера на домах, тут ничего не стоило заблудиться. От самого облика этих домов — красный кирпич голых стен, высокие деревянные крыши, дощатые балконы, узкие двери и окна — веяло духом унылой скучной старины. Серое пыльное дерево тоже было старым. Первые этажи домов сплошь занимали какие-то магазинчики, учреждения и мастерские, в которых файа делали то немногое, что могли сделать из местного сырья или привезенных из-за моря деталей. В магазинах местами попадались витрины, но обычные застекленные рамы были здесь редкостью. Чаще всего окна закрывали плотные ставни, на первых этажах иногда дополненные решетками.

— Почему у вас почти нет стекол? — удивился юноша. — Разве вам не мешает пыль?

— Стекло дорого, — равнодушно ответил Суру. — И легко бьется. Дерево тоже дорого, но зато долговечнее.

Элари скривился. В глаза ему лезли все новые признаки убожества — электрические провода, протянутые на столбах чуть ли не посреди улицы, сложенная из каменных плиток мостовая… каменные, а не бетонные фундаменты домов… Этот город был построен сразу, целиком, и целиком состарился. Нигде никаких новых построек, лишь кое-где — следы ремонта. Всё было сделано очень добротно, никакого сравнения с Си-Круаной… но они были похожи — два старых городка на самом краю света.

— У вас водопровод-то хоть есть? — спросил он.

— Есть. Ну, не везде, конечно. Мы же залезли в дома прямо с деревьев.

Элари обиженно замолчал. Он знал, что бессмысленно высмеивать город, в котором ему придется жить… особенно зная, чего стоило вообще его построить. Но, как не говори, смотреть на прохожих было гораздо интереснее. Он думал, что окажется здесь единственным человеком, но нет — среди шести-семи смуглых лиц попадалось одно светлокожее.

— Я и не знал, что здесь живут люди, — сказал он. — Я думал, что вы оставляете всех беглецов в Си-Круане.

— Беглецы бывают разные, Элари. Когда к нам приходят и просят защиты, мы не можем отказать — это недостойно. Но преступников мы оставляем в Си-Круане, а остальных… берем сюда. У них рождаются дети…

— И у тех, кто живет в Си-Круане, тоже рождаются дети? И тоже остаются жить там?

— Если ты сам видел — зачем спрашивать?

Элари промолчал. Некоторые лица были странными — черные волосы со светлой кожей, синие глаза на смуглых лицах, кожа разных оттенков…

— Это полукровки? — удивился Элари. — Я думал, у нас не может быть общих детей.

— У нас с тобой — не может, — ответил Суру и Элари хихикнул. — Раньше мой народ был другим… но это было так давно, что я не знаю, было ли. Но мы не любим говорить об этом. Если ты не принадлежишь ни к одному народу, жить трудно. С обеих сторон всегда полно радетелей за чистоту крови. Пожалуй, если бы у нас не рождалось общих детей, было бы лучше.

— Тогда почему вы это допускаете?

Суру удивленно посмотрел на него.

— А что делать? Запретить любить, кого не надо? Уже пробовали. Это был такой идиотизм… Мы даже поселились одни в этом гиблом месте, где больше никто не жил, чтобы не… раствориться. Куда же дальше? И кстати, ты заметил, что полукровки красивее чистокровных?

Элари кивнул, продолжая рассматривать прохожих. Всё же, в них было нечто странное. Одежда? Нет. Во всяком случае, не настолько, чтобы выйти за пределы личных причуд. И вдруг он понял. Возраст. На улицах не было никого, моложе двадцати лет… или двадцати пяти, если говорить о женщинах. Были старики, даже дряхлые, но не было ни девушек, ни юношей, ни молодых женщин, ни, тем более, детей — всего, что составляет будущее народа.

— А где они? — спросил он. — Где дети? Вы их что, прячете?

Суру остановился и долго смотрел на него.

— Об этом тоже не стоит говорить, но… Ладно. На самом деле все наши дети живут всего в одном месте — в оазисе Лангпари, к северо-востоку отсюда. А когда вырастают — приезжают сюда… или в другие селения. Таков обычай… хотя никто не хочет уезжать оттуда. Там красивое место… зеленая долина, похожая на Айтулари. Я тоже там вырос… и не знаю, кто это придумал. Наверное, просто не хватило места, — а кому отдать лучшее, как не детям?

5.

Квартира Суру оказалась более чем скромной — две небольших комнатки на пятом этаже длинного дома, с низкими потолками, почти пустых. Зато в её узких окнах были настоящие стекла, хотя они и пропускали мало света. Элари подумал, что Суру очень неприхотлив — в его жилище почти не было личных вещей.