Долгая дорога к храму

Где-либо напечатать визитку в те годы было не реально. Но Шамиль и тут нашёл выход. Однажды, одурев от учебника по истории философии, мы с ним играли в бадминтон. И вдруг откуда-то сверху к его ногам упал бумажный комок. Стал разворачивать его, вывалилась небольшая гайка, хотел выбросить и бумажку, но заметил, что там красиво так написано: «Шамиль, заходи вечером. Зона «В», 6-й этаж, блок №… Амалия». Поднял голову на зону «В», увидел машущую ему руку, ответил взмахом ракетки и продолжил игру. Но пошла она уже вяло. До послания он гонял меня по всей площадке, а теперь едва отмахивался от волана, видимо, мыслями был уже на шестом этаже.

Утром, когда пошли завтракать, я спросил, какой номер Списка он освоил?

– Чёрт! Забыл спросить и по акценту не понял. Зато подхватил идею…

– Подожди, может, не только идею…

– Отстань! Они там пишут себе визитки! Берут листок ватмана, размечают и пишут тушью. Я заказал себе два листа по шесть штук. Вот увидишь!.. Хочешь, и тебе закажу.

– Уволь.

Вечером Шамиль принес два небольших листа ватмана, на каждом из которых было по шесть не разрезанных визитных карточек. Выполнены они действительно блестяще, как в студии каллиграфа: где на светло-розовом фоне вензелями было выписано: «Шамиль, философский факультет МГУ, тел. №…»

А на завтра мы сдавали политэкономию капитализма. Принимали экзамен трое: сухой и тощий, как доска доцент Закорюкин и две аспирантки, похожие как близняшки, избалованные собственной привлекательностью и свирепые, как пираньи. И что интересно, Закорюкин приглашал для ответа только заочниц, больше сюсюкак с ними, чем спрашивал предмет, а эти две – всех остальных, и в два счета разрывали даже самых подготовленных, отправляя «доучивать предмет». Быстро вылетел от одной из них с тем же результатом и я.

Очередь тянуть билет дошла до Шамиля. Он подошел к столу второй близняшки и, бледнея, уставился на неё яркой синью чуть прищуренных глаз.

– Так… Это вы и есть тот самый Шамиль? – спросила она, глянув в зачёту. – Ну, берите билет, идите готовиться.

Шамиль не двинулся, продолжая в упор разглядывать её.

– Возьмите же билет, – сказала она чуть мягче и подвинула веер билетов ближе к нему. Шамиль, не глядя, поднял один из них.

– Прибавочная стоимость, – сказал, так и не оторвав взгляда от её лица, шеи, туго натянутой на линии груди белой атласной кофточки.

– Ну, хорошо. Прибавочная стоимость. Идите, готовьтесь.

– Я не могу, – тихо вымолвил он, продолжая бледнеть.

– Хотите отвечать сразу? Тогда присядьте. Я слушаю вас.

– Я не могу. Я знаю про прибавочную стоимость. Но всё путается в голове, когда смотрю на вас…

– И что же нам теперь делать? – спросила она чуть слышно и, в отличие от него, начиная краснеть. Шамиль положил перед ней бледно-разовую визитную карточку. Она с интересом посмотрела на неё и так же тихо сказала: – Интересная штучка. Ну, не могу же я первая вам звонить. – Перевернула карточку, написала на обороте номер своего телефона. – Но больше трояка пока не могу поставить. Идите! – И добавила совсем уже тихо: – Вечером придёте досдавать.

…Утром Шамиль принёс зачётку с оценкой «Отлично!!!»

Шамиль и социология

К концу 60-х годов прошлого столетия социология у нас в стране всё ещё считалась буржуазной наукой, но ростки её всё-таки пробивались сквозь железобетон официального отрицания. Во всяком случае, при кафедре научного коммунизма философского факультета МГУ к тому времени уже существовала лаборатория социологии. Теплилось нечто подобное и в других вузах, включая Академию общественных наук при ЦК КПСС. А раз так, то и по стране под присмотром местных партийных органов проводились некие социологические опросы.