Долгая дорога к маме

Слышал я и такое мнение, что новые дворяне не случайно Марсовым полем интересуются. Наберется у нас достаточно дворян, и поставят они во главе государства царя. Ну а где царю жить? Конечно, в Петербурге. Зимний дворец уже не вернешь. Зато на Марсовом поле места много, можно новый дворец построить. А уж окружение дворца — лучше не надо, все рядом: Нева, Летний сад, Михайловский, Мраморный дворец, Спас-на-Крови, Дворцовая площадь. И простор! Только сделай красивую ограду, как у Константиновского дворца в Стрельне. Одно мешает, могилы «жертв революции» в центре поля с факелом пламени.

Не по заданию ли отдельных новодворян постоянно нагнетаются страсти и толки о мемориале? Не плата ли это за ордена и звания от «императорского дома»? Фантастично, но чем черт не шутит…

Старые власти, не советские, а еще царские, не раз думали, как преобразовать Марсово поле — «Петербургскую Сахару». Разумеется, о кладбище они не помышляли. Один из проектов предлагал строительство здания государственной Думы. Другой — Дворца правосудия. Но на замыслы времени не хватило. Преходящие изменения не в счет: иногда здесь ресторан открывали, однажды даже соорудили помещение для панорамы «Севастопольская оборона», правда, ее быстро увезли в Севастополь. Одним словом, до семнадцатого года ничего постоянного на этом пустыре так и не появилось.

Февральская революция прошла, если судить по сегодняшней информации, без больших жертв. Цифры разные, объективных источников не найти, да и то сказать, кто эти жертвы подсчитывал… Однако где-то вычитал, будто погибла в Петрограде тысяча триста двадцать человек. Кого-то родственники похоронили на кладбищах. А вот у ста восьмидесяти человек, видимо, не оказалось ни родных, ни близких, которые бы о них позаботились. Что это были за люди? Почти сто лет прошло, но так никто и не выяснил их имена. Скорее всего, случайные люди, которые в ненужное время оказались в ненужном месте. Кто-то приехал в столицу из деревни или какого-другого места великой империи, искать их было некому…

Так и пролежали эти горемыки почти месяц на улице, никем не востребованные. Были и морозы, были и оттепели, пошел от них душок нехороший и вообще — где это видано, чтобы мертвецы незахороненные в городе лежали. И тут новым властям — нет, еще не большевикам, Временному правительству — пришла в голову идея захоронить их вместе, как жертв царизма. Была создана специальная погребальная комиссия во главе с А.М. Горьким. Говорят, он и спас Дворцовую площадь от того, чтобы стать ей кладбищенской, хоронить решили на пустыре, то есть на Марсовом поле.

Похороны проходили при огромном стечении народа, и каждый гроб, опущенный в землю, сопровождался залпом с Петропавловки.

«Я видел Марсово поле, — писал будущий нобелевский лауреат Иван Бунин, — на котором только что совершили, как некое традиционное жертвоприношение революции, комедию похорон будто бы павших за свободу героев. Что нужды, что это было, собственно, издевательство над мертвыми, что они были лишены честного христианского погребения, заколочены в гроба почему-то красные и противоестественно закопаны в самом центре города живых! Комедию проделали с полным легкомыслием и, оскорбив прах никому не ведомых покойников высокопарным красноречием, из края в край изрыли и истоптали великолепную площадь, обезобразив ее буграми, натыкали на ней высоких голых шестов в длиннейших и узких черных тряпках и зачем-то огородили ее дощатыми заборами, на скорую руку сколоченными, и мерзкими не менее шестов своей дикарской простотой».

В России законодательством было определено, что кладбища в городах должны устраиваться на расстоянии не менее ста саженей от последнего жилья. Правда и то, что города разрастаются быстро, и кладбища оказываются среди жилых массивов, но это уже другая история. Вот что произошло в центре города: на Марсовом поле устроили групповое захоронение, братскую могилу. Но люди, похороненные в ней, умерли не за общее дело, как братья.