Долгая дорога к маме

— Вот ты и ответил за меня. К тому же тренерская работа — это моя планида. Я отдал этой профессии больше тридцати лет. Конечно, можно найти себе какое-то дело, но слишком много я отдал волейболу, перенес уже три операции. Скажу тебе сокровенное — я очень хочу построить дворец для игры в волейбол.

— Но у Вас есть спортивная база на Вязовой.

— Есть, но ты знаешь, какая она, потому и хочу дворец.

Я раскрыл рот, чтобы начать расспрашивать о новой идее Платонова, но он перебил меня:

— Давай об этом не сейчас, не хочу на ходу.

— Хорошо, — ответил я.

Мы молча подошли к памятнику великому полководцу Суворову:

Среди балтийских солнечных просторов,
Пред широко распахнутой Невой,
Как бог войны, встал бронзовый Суворов
Виденьем русской славы боевой.

— Прочел я запомнившиеся еще с юности слова Всеволода Рождественского.

На памятнике генералиссимус был представлен в образе бога войны Марса. На пьедестале барельеф, на котором в аллегорической форме изображены Слава и Мир, осененные щитом с надписью «Князь Италийский, граф Суворов Рымникский, 1801 г.» Эти титулы напоминают о самых громких победах полководца. За символом доблести отечественного оружия и непобедимости российской армии.

Словно по линейке расчерченные дорожки и много зелени, аккуратно подстриженной и ухоженной, вдали красуется Михайловский дворец. Все радует глаз, волнует сердце. Мы долго смотрели на низкий партерный сад с вечным огнем в центре, на строгое классическое здание казарм Павловского полка, на воспетый в стихах Летний сад, на видневшуюся ажурную пристань Росси, что на Мойке. Каждый думал о своем. Для меня этот счастливый миг остался в памяти и слава Богу, что память сфотографировала его и сохранит, пока я жив.

Под впечатлением от увиденного, с трудом сдвинулись с места, подошли к набережной. Красота прекрасных видов окружала нас: Суворовская площадь, Дворцовая набережная, Троицкий мост, Петропавловская крепость, Биржа с ростральными колоннами, Дворцовый мост. Во всем мире нет таких мест.

Облокотившись на парапет, мы стали смотреть на Неву. Небольшой прогулочный катер, с упорством преодолевая сильное течение реки, полз к Троицкому мосту. Молчание, нарушил я:

— Знаешь, Вячеслав Алексеевич, Нева удивительная река. Как только Петр ступил на ее берега, она стала главной дорогой, связывавшей столицу со страной. И для сообщения внутри города петербуржцы пользовались водным транспортом. Судов на реках и каналах было не меньше, чем экипажей на улицах. Привычная картина, экипаж на суше, на воде лодка, пассажиры и с суши и с воды ведут разговор.

Под удалые песни гребцов скользили прогулочные лодки богатых бар — позолоченные, обитые бархатом, накрытые шелковыми палатками. Гребцы были в форменных мундирах, часто роскошных. Так, «гондольеры» князя Юсупова носили вишневого цвета куртки, богато отделанные, и шляпы с перьями. Красиво разодеты были и гребцы на лодках, принадлежащих Адмиралтейству. Дворцовое ведомство, министерства, полиция тоже содержали небольшие флоты. От берега к берегу сновали лодчонки перевозчиков. Мостов было мало, потому только через Неву перевозили в двенадцати местах.

— Да… Михаил Константинович, вот бы на денек вернуть эту красоту в наше время.

— Если бы вернули, то мы бы с Вами увидели вдобавок ко всему стрелку Васильевского острова. Когда-то самое оживленное место столицы. Первый морской порт располагался здесь. На рейде стояли корабли из Англии, Голландии, Франции, Дании, Швеции. На узком пространстве между причалами и только что построенным зданием Биржи всегда толпился народ. Матросы и шкипера иностранных судов торговали тут всевозможными экзотическими товарами. Сюда предприимчивые купцы доставляли:

Все, чем для прихоти обильной
Торгует Лондон щепетильный
И по Балтийским, по волнам
За лес и сало возит нам.

Закончил я словами Пушкина. Платонов захлопал в ладоши:

— Молодчина, лучше гида ведешь рассказ. Хотя скажу тебе честно, ни разу по этим местам с экскурсией не ходил.

Мы медленно пошли дальше и, вдохновленный похвалой, я рассказывал Вячеславу Алексеевичу об архитектуре Петербурга. Его искренне удивил случай, который произошел при строительстве здания Биржи. Автор Биржи — лучший зодчий эпохи Д. Кваренги. Когда здание было подведено под крышу, стало ясно, что прекрасное само по себе оно не решает общей градостроительной задачи: поставленная на оконечности стрелки Васильевского острова, Биржа должна была стать композиционным центром величественной невской панорамы. Кваренги этого достигнуть не удалось. И почти готовое здание разобрали.

— Ты шутишь! Разве такое возможно? Разобрать здание, построенное Джакомо Кваренги?