Долгая дорога к счастью

— Да, пожалуй... — согласилась она, втайне надеясь, что безумие, однажды охватившее их, навсегда осталось в прошлом и теперь между ними, как и в прежние времена, вновь установились дружеские отношения.

— Осталось не слишком много теплых дней, — заметил Ричард. Он улыбнулся Эндрю. — Этой зимой мы слепим самого здоровенного снеговика в мире, правда?

Надежда. Ричард, без сомнения, обрел надежду на будущее. У Элизабет защемило сердце. Она знала, что было жизненно необходимо поддерживать в Ричарде оптимистическое настроение накануне той битвы, в которую ему предстояло вступить. Она надеялась, что он и Эндрю встретят еще не одну зиму вместе.

Было легко надеяться на светлое будущее, катаясь вчетвером на лошадях по залитой солнцем равнине. Элизабет ехала позади всех, и ее глаза то и дело задерживались на Тэлботе.

Он выглядел отдохнувшим, более спокойным, чем на прошлой неделе. Тэлбот очень уверенно держался в седле и правил лошадью, лишь слегка постегивая поводьями по крупу.

Как и всегда, когда Элизабет заглядывалась на него, в ее душе возникала целая буря эмоций. Она не могла больше отрицать, что ее тянет к нему на физическом уровне. Он возбуждал ее сильнее, чем любой другой мужчина. И сколько бы она себя ни корила за чересчур вольные мысли, было в Тэлботе что-то такое, что волновало ее сердце.

Они катались уже полчаса. И когда наконец забрались на вершину холма, Ричард заявил, что ему нужно с ними поговорить, и попросил всех спешиться. Они слезли с лошадей и встали в круг.

— Я хочу поблагодарить всех за то время, которое мы провели вместе, — начал он и добавил: — Вы не представляете, как много это значит для меня.

Тэлбот вздохнул.

— Ричард...

Ричард протянул руку.

— Дай мне закончить, — сказал он вдруг твердо, — я знаю, что никогда не был хорошим братом, мужем и отцом. — Он обвил ладонями шею Эндрю и притянул его к себе. — Но я хочу, чтобы вы знали, что для меня вы — самые важные люди на свете. И я никогда не смогу отблагодарить вас за то, что вы сейчас рядом со мной.

— Ты и не должен нас ни за что благодарить, — возразила Элизабет, и от нахлынувших эмоций ее грудь стала учащенно вздыматься. — Мы любим тебя, Ричард.

— Мне это известно. Именно поэтому я согласился на операцию в следующий понедельник. Операцию проведут в Канзас-Сити. Доктор считает, что ждать больше нельзя, да я и сам хочу, чтобы все вышло как можно лучше. Надеюсь доказать всем, что стою затраченного на меня труда.

— Тебе не нужно никому ничего доказывать, — тихо проговорил Тэлбот, и его голос звучал более низко, чем обычно.

— Папа, я думаю, что ты самый лучший отец на земле, — вставил свое словечко Эндрю.

И сердце Элизабет едва не разорвалось, когда она увидела, как Ричард обнимает сына.

«Господи, молю тебя, — беззвучно молилась она, — пожалуйста, сделай так, чтобы Ричард благополучно перенес операцию. Не оставляй моего сына без отца. Не забирай у нас Ричарда».

— Эй, папа, — обратился вдруг Эндрю к Ричарду, — мне нужно в туалет...

— Я отведу его, — сказала Элизабет.

— Нет, останься лучше здесь. Я сам отведу его домой, — предложил Ричард. Они снова вскочили в седла. — Мы быстро вернемся.

Прежде чем Элизабет сумела что-либо возразить, Ричард и Эндрю скрылись из виду, оставив ее наедине с Тэлботом.

Ее сердце сразу же учащенно забилось. Смешно и странно.

— Ну что же, пришел конец твоим мучениям, сказала она весело, чтобы хоть как-то разорвать завесу молчания, возникшую между ними. — Если Ричарда будут оперировать в Канзас-Сити, то нам с Эндрю лучше вернуться домой.

— Я уже не мыслю свой дом без тебя и Эндрю, — ответил вдруг Тэлбот, и его глаза потемнели. — Те десять дней, которые ты здесь пробыла, дом не казался мне таким огромным, таким... — он вздохнул, — пустым...

В эту секунду она ждала, что он добавит: «и одиноким». Но это уже было бы слишком. Сильный, независимый мужчина, такой, как Тэлбот, никогда не бывает одинок. Так же как и сильная, независимая женщина — она сама.

С того дня, как Ричард сообщил ей об опухоли мозга, Элизабет стала еще более сильной. Она демонстрировала оптимизм, отказываясь смотреть в глаза страху, который притаился в глубине ее сердца... Но теперь, когда до операции осталось несколько дней, страх снова сковал ее душу.

— Тэлбот? — Ее голос звучал нетвердо, срывался, и, к ужасу Элизабет, глаза ей застилали слезы. Она уже ничего не могла сказать, просто шагнула вперед и обняла его.

Тэлбот видел, что от прежней, уверенной в себе Элизабет не осталось и следа. Ее небесно-голубые глаза были переполнены слезами, которые стекали по щекам, и ее полные губы дрожали от отчаяния.

Тэлбот знал, что прикоснуться к ней, протянуть к ней руку было бы сейчас неправильно, но он ничего не мог с собой сделать. Он чувствовал, что Элизабет нуждается в нем, и был уже не в силах отрицать тот факт, что она тоже ему нужна.