Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом

Дома я привык есть, не пользуясь ножом и вилкой, что чуть не подвело меня. За обедом у преподобного Матиоло эта вредная старшая сестра злорадно протянула мне тарелку с куриным крылышком. Крыло было немного жестковатым, поэтому мясо не так легко отделялось от кости. Я понаблюдал за тем, как другие пользуются ножами и вилками (делали они это с завидной легкостью), медленно взял свои приборы и попытался справиться со своей порцией. Сначала я просто передвигал крылышко по тарелке, надеясь, что мякоть сама отвалится от кости. Затем я тщетно попытался прижать эту штуку к тарелке и разрезать ее, но она всякий раз ускользала от меня. В конечном итоге, совершенно измучившись, я в отчаянии громко звякнул ножом по тарелке несколько раз подряд. После этого я заметил, что старшая сестра торжествующе улыбалась, глядя попеременно то на меня, то на Винни. Она словно хотела сказать: «Ведь я же тебе говорила!» Я в результате неравной борьбы с крылышком весь взмок, однако не хотел признавать поражение и разделывать эту адскую штуку руками. В тот день за обедом мне так и не удалось досыта наесться курицей.

Позже старшая сестра сказала младшей: «Ты потратишь всю свою жизнь впустую, если влюбишься в такого отсталого мальчишку!» Однако, к моему счастью, юная леди не послушалась ее и продолжала оказывать мне знаки внимания, несмотря на всю мою отсталость.

В конечном итоге у нас с Винни сложились разные судьбы, и мы отдалились друг от друга. Она училась в другой школе и в последующем стала учителем. Мы несколько лет переписывались, а потом я потерял ее из виду. Но к тому времени я уже значительно расширил свои знания и практику столового этикета.

4

Когда мне исполнилось шестнадцать лет, регент решил, что мне пора стать мужчиной. В рамках традиций народа коса это достигается только одним способом – обрезанием. Согласно обычаям коса, необрезанный юноша не может считаться наследником достояния и имущества своего отца, не может жениться или участвовать в ритуалах своего племени. Необрезанный мужчина, по традициям коса, это вообще противоречие в понятиях и терминах, поскольку представитель мужского пола в этом случае считается не мужчиной, а мальчиком. Для народа коса обрезание представляет собой официальное включение юноши в мужское сообщество. Это не просто формальная хирургическая процедура, а длительный и сложный ритуал подготовки к взрослению. Как представитель народа коса, я веду отсчет своей жизни в качестве мужчины со дня обрезания.

Традиционная церемония обрезания в рамках ритуальной школы обрезания была организована главным образом ради Джастиса. Все остальные (всего двадцать шесть мальчишек) приняли в ней участие в основном для того, чтобы составить ему компанию. В начале нового года мы отправились к двум травяным хижинам в уединенной долине Тихаларха на берегу реки Мбаше, традиционному месту обрезания для вождей племени тембу. В этих хижинах нам предстояло прожить некоторое время изолированно от всех. Это было священное время. Я чувствовал себя счастливым, принимая участие в обычаях своего народа, готовым совершить переход от детства к зрелости.

Мы приехали в Тихаларху за несколько дней до самой церемонии обрезания. Эти последние несколько дней детства я провел с другими посвящаемыми, и мне понравилось это товарищество. Хижины находились недалеко от дома Банабахе Блейи, самого состоятельного и практически всем в округе известного парнишки из состава ритуальной школы обрезания. Он был энергичным юношей, чемпионом по драке на палках и гламурным парнем, чьи многочисленные подружки снабжали всех нас различными деликатесами. Хотя он не умел ни читать, ни писать, он был одним из самых смышленых среди нас.

Он постоянно потчевал нас рассказами о своих поездках в Йоханнесбург, где никто из нас раньше никогда не бывал.

Банабахе так воодушевил нас рассказами о шахтах, что почти убедил меня в том, что стать шахтером – это более заманчивая перспектива, чем стать вождем племени. По его утверждению, каждого шахтера окружает ореол таинственности, шахтером может быть только сильный и смелый, и вообще, шахтер – это идеал мужественности. Гораздо позже я понял, что именно такие приукрашенные рассказы о шахтерах, которые выдумывали мальчишки наподобие Банабахе, являлись причиной того, что многие молодые люди устремились работать на шахты Йоханнесбурга, где они часто теряли здоровье и саму жизнь. В те дни оформление на работу в шахтах считалось почти таким же обрядом посвящения, как и ритуал обрезания. Это был миф, который больше помогал владельцам шахт (и который активно поддерживался ими), чем моему народу.