Долгая дорога на Север

Человек в плаще присел между обескураженными мужчинами. Капюшон он откинул, и его глаза слегка поблескивали. Резкий взмах ладони в перчатке и схваченный стражник почувствовал свободу. Авраил вздернул его и командира за верх доспеха, поставил на ноги и толкнул в сторону, после чего принялся за оставшихся. Когда они выбрались за пределы руин, подальше от эпицентра тряски, самая высокая колонна рассыпалась в мелкую крошку.

Из земли показалось нечто огромное и извивающееся. Глаз у этого нечто не было. Оно наощупь возило вокруг своими щупальцами и пыталось за что-нибудь ухватиться. Через мгновение почва неподалеку взорвалась черными комьями и дерном, и из воронки показалось еще несколько щупальцев около полуметра в обхвате. Авраил отпрыгнул, сложил руки на груди и замер в странном ожидании.

– Ничего себе, – произнес Мирон, стараясь перекричать шум.

– Ты почему не остался в Башне?! – тяжело дышащий командир хотел было врезать подчиненному, но передумал. – Что это за хренотень!?

Поляна двигалась целиком. Щупалец стало на шесть больше, а через мгновение показалось и кое-что еще, похожее на тело неизвестного чудовища. Огромное туловище неясной формы с торчащими между основаниями отростков гнойниками, десятками кровоточащих ран и одной единственной пастью, полной острых, в несколько рядов зубов.

– Нам конец… – выдохнул один из стражников, делая шаг назад и натыкаясь на Мирона.

– Погодите…

Человек в черном наконец-то пришел в движение. Он медленно побрел в сторону неизвестного зверя словно на прогулке в погожий денек. Земля зашевелилась еще сильнее, несколько отростков ухватили стволы самых крупных деревьев, напряглись и сжались, выдергивая могучие клены с корнем и помогая себе выбраться наружу.

Огромная, перепачканная землей туша, перевернулась на сорок пять градусов, являя два широких разреза, которые тут же зашевелились и раскрылись под давлением красноватых глазных яблок. Чудовище могло видеть. И в его взгляде не было и грамма человечности, а только лишь лютая природная ненависть, направленная на одинокую фигуру в плаще.

Зверь громогласно застрекотал. Мирон и остальные стражники почувствовали подступающую тошноту, а затем наступила тьма.

Первым очнулся старший. Он медленно приоткрыл глаза, провел ими из стороны в сторону, и только после этого попробовал подняться. Похоже, крик твари был очень силен. Остальные до сих пор лежали рядом. Кто на спине, а кто лицом во вьющихся корнях. Около их ушей виднелись запекшиеся темные ручейки. Где-то на границе леса мелькнули первые лучи солнца. Воняло гнилой рыбой.

Мертвое чудовище распласталось по округе и заняло собой всю поляну. Половина его щупалец отказалась отрублена. Глаза были закрыты. Вместо крови из нескольких ран струилась прозрачная жижа. Незнакомец снова пропал. Командир тяжело вздохнул и принялся расталкивать подчиненных.

III

Дни стояли серые, пасмурные, но совсем не дождливые. И хотя воздух был влажным и тяжелым, дышалось, несмотря на погоду, легко. Сильный ветер гнул траву к земле, солнце пряталось за тучами, а метрах в пятиста от широкого Северного тракта тянулась к небу Башня. Такая же высокая, как первые две, она отличалась от них довольно существенно. Вокруг не было ни одной, даже самой захудалой избенки, а ближайшее поселение располагалось в пяти километрах на восток.

Почему – никто не знал, ведь как правило, люди с удовольствием селились под защитными стенами, поближе к стражам. Обычно, но только не у Третьей Башни. Единственными творениями человеческих рук на всю округу были старенькие телеграфные столбы с натянутой между ними проволокой. Единственным жителем сторожевой твердыни – покрывшийся сединой и пятнами старик Хэм, который забыл не только лицо своего отца, но и как его, собственно, звали.

Жил этот почтенный господин на втором этаже, в единственной комнате с металлической печкой, еду ему доставляли из ближайшего города раз в месяц, а занимался он предпочтительно чтением. Благо, зрение еще позволяло да и книг в библиотеке хватало.

В один из бесконечных, похожих друг на друга вечеров он по обыкновению предавался любимому делу, и когда снизу раздался тихий стук, едва не опрокинул на пол свечу. Старик недовольно взглянул на самодельный календарь с обведенной в кружок датой и нахмурился. До поставок еды оставалось десять дней.

– Кого это там принесло? – спросил он сам у себя и медленно облачил ноги в отложенные сапоги.

Разговаривать вслух стало его привычной лет двадцать как. В то время Башню покинул последний живой стражник и оставил пост на него, далекого от всех этих дел столяра. С одиночеством нужно было бороться, но ни семьи, ни хотя бы животного у Хэма так и не появилось. Больно уж он был крив на лицо и горбат, да к тому же, привязан к умершему вскорости коту, которого выходил из крохотного, размером в ладонь котенка, пищащего комочка шерсти.