Долгая дорога в дюнах

Женщина не могла ответить — губы предательски дрожали, слезы застилали глаза. Незнакомец снисходительно выдержал паузу, строго спросил:

— Как вы сюда попали, мадам?

Марта по-прежнему безмолвствовала, и он повторил уже с открытой угрозой в голосе:

— Я еще раз спрашиваю, как вы сюда попали?

Ей, наконец, удалось разлепить губы:

— Я заблудилась.

Мужчина подозрительно оглядел ее с головы до ног, недоверчиво протянул:

— Любопытно. Прошу вас следовать за мной!

Рихард с Манфредом стояли на крыльце в наброшенных на плечи куртках.

— Не волнуйся, старина, здесь она никуда не денется.

— Но уже темнеет! — воскликнул Рихард.

Из-за неплотно прикрытой двери послышался телефонный звонок.

— Уже звонят, — Зингрубер поспешил в дом, торопливо снял трубку. — Да, да… Что? Но каким образом? — Прикрыв трубку ладонью, крикнул: — Рихард, иди сюда, она нашлась!

Лосберг вбежал в комнату, взволнованно прислушиваясь к телефонному разговору, но Манфред уже заканчивал:

— Да, да, конечно… Я сейчас сам приду.

— Ну, что там? Где она?

— Не волнуйся, сейчас приведу. Видишь ли, тут, на нашем курорте, не совсем обычные порядки… Следовало вас сразу предупредить. — Зингрубер загадочно улыбнулся. — Кстати, знаешь куда ее занесло? На ту самую виллу, где тебе завтра предстоит встреча.

Фон Биллинг принял Лосберга в своем огромном кабинете, украшенном большим портретом фюрера во весь рост. Сухопарый, вылощенный, в черном мундире, он грозной птицей взглянул на гостя, изобразил на лице подобие улыбки и, как бы подчеркивая неофициальность встречи, пригласил к камину, у которого на низеньком столике выстроилась батарея бутылок.

— Виски, коньяк? Я, знаете, старомоден, предпочитаю наш старый немецкий шнапс.

— С удовольствием составлю компанию, — Рихард старался непринужденностью скрыть волнение. — Я, как ни странно, с почтением отношусь к этому напитку.

— Почему — странно? Вы же немец. Генрих Лосберг — ваш родственник?

— Да, родственник. Брат отца. Но я, простите, латыш.

Фон Биллинг с интересом посмотрел на гостя, наполнил рюмки.

— Вот как… Любопытно… Мне нравится ваша непосредственность. О чем же мы будем с вами беседовать, господин Лосберг? — На его лице снова мелькнуло подобие улыбки.

Рихард ответил такой же улыбкой.

— Мне бы хотелось узнать ваше мнение о некоторых событиях на моей родине.

— Что вы имеете в виду? — насторожился фон Биллинг.

— Прежде всего я имею в виду появление двух русских баз — в Вентспилсе и в Лиепае. Как расценивают этот факт в ваших компетентных кругах?

— Как мы можем расценивать… — на лицо хозяина дома вернулась полная бесстрастность. — Видимо, как следствие вашего договора с русскими. Там ведь был пункт об этих базах.

— Но это противоречит договору с вами, который мы заключили четырьмя месяцами раньше. Разве вас не беспокоит такая двойственная позиция Латвии?

— По-моему, это должно больше беспокоить господина Ульманиса. Если ему нравится иметь под окнами русскую эскадру…

— Хорошо, попробуем поставить вопрос по-другому, упрямо продолжал Лосберг. — Если бы этот разговор происходил до подписания договора с красными… вы бы так же спокойно относились к появлению у нас этих русских баз? Простите мою назойливость, господин фон Биллинг, я ведь не дипломат… Я хочу понять — являются ли базы следствием вашего внезапного договора с большевиками? Следствием того, что Германия отступает от принятых на себя обязательств и не мешает русским рубить очередное окно в Европу?

Фон Биллинг долго молчал, глядя в камин.

— Вы хотите беседовать со мной как частное лицо? — наконец спросил он. Или как представитель оппозиции нынешнему правительству Латвии?

— Это имеет значение? — Рихард решил не спешить с ответом, он понял, что перед ним хитрый и опытный собеседник.

— Значение? Самое принципиальное. Частному лицу я могу уделить полчаса для беседы, тем более, что об этом меня очень просил господин Зингрубер. С представителем же оппозиции иностранного правительства я не имею права обсуждать какие бы то ни было вопросы без согласия моих товарищей по партии.

— Хорошо, считайте меня частным лицом.

— Считать, или вы действительно частное лицо?

— Пожалуй, действительно, — после недолгого колебания согласился Рихард.

Фон Биллинг посмотрел на него из-под полуопущенных век, поднял рюмку:

— Я хочу выпить за вас, господин Лосберг! В наше время быть просто частным лицом, это такая роскошь…

— Непозволительная, хотите вы сказать?

— Ну… Что позволительно, что непозволительно нам ли, старикам, судить? Так вот, в отношении нашего договора с русскими… Для тех, кого он касается, этот договор вовсе не является неожиданным. Сегодня у Германии первейший враг — Великобритания. Вы знаете, что русские неоднократно предлагали англичанам — так же, как и французам, — объединиться против держав оси? Англичане не согласились. Французы тоже. Тогда шаг им навстречу сделали мы. И если русские пошли на договор с нами, считайте это крупнейшей победой германского оружия, Мы имеем дружественного соседа на Востоке, и теперь у нас развязаны руки для действий на Западе.