Долгая ночь

Узнав о разорении незадачливого соседа и точно зная, что Джелал-эд-Дин с основным хорезмийским войском далеко в Иране, царица Тамта отдала распоряжение Гисам-эд-Дину перехватить султанского визиря, разбить его и отобрать добычу, награбленную в Арзруме.

Решительный и отважный Гисам-эд-Дин, исполняя волю царицы, выступил с небольшим, но крепким войском и устроил засаду на дороге, по которой неизбежно должны были пройти войска Шереф-эль-Молка, возвращающегося из успешного карательного похода.

Шереф-эль-Молк за своей спиной ощущал крылья. Победа оказалась легкой, а добыча весомой. Казна пополнилась золотом, драгоценностями, гарем — молодыми женщинами-арзрумками, а сердце визиря преисполнилось самодовольством и спесью. Он и подумать не мог, что кто-нибудь осмелится поднять на него меч, на него, столь решительно и быстро сокрушившего город Арзрум.

Хлатцы напали неожиданно в том месте, где дорога между двумя холмами образовала нечто вроде небольшого ущелья. Хорезмийцы настолько не ожидали нападения, что не пытались сопротивляться. Они бросили все, что везли с собой, то есть все, что награбили и что было своего, и, кое-как выбравшись из западни, доверились быстроте своих коней.

Шереф-эль-Молк долго не мог прийти в себя. Он не мог допустить, что одни лишь хлатцы дерзнули напасть на победоносных хорезмийцев, и думал, что это были объединенные силы Хлата, Иконии, Шама и чуть ли не самого Египта. Только в этом случае его поражение и бегство могли быть хоть как-нибудь оправданы в глазах Джелал-эд-Дина, да и в его собственных глазах. Он послал султану гонца с тревожным, если не паническим донесением. Небольшую стычку с хлатцами он расписал как грандиозное сражение с большими полчищами.

Между тем грузины тотчас узнали о поражении и бегстве своего притеснителя. Князья, укрепившиеся в горных крепостях, осмелели и начали делать вылазки, нападая на небольшие отряды и гарнизоны хорезмийцев. Варам Гагели, например, осмелел настолько, что совершил вылазку до самой Гандзы и освободил от захватчиков свои владения.

Эти вылазки напугали визиря еще больше. Шереф-эль-Молк слал гонцов одного за другим, он умолял султана скорее возвратиться в Грузию и грозился тем, что если султан промедлит, то все мелкие восстания сольются в одно большое, и господству хорезмийцев придет конец.

Взбудораженный столь тревожными донесениями, Джелал-эд-Дин переметнулся с юга опять в Тбилиси. Гнев его по отношению к хлатцам граничил с исступлением. Он и раньше был зол на царицу Тамту, еще со времен ее визита к нему и всей этой истории с Шалвой Ахалцихели. Но тогда он проявил снисходительность к женщине, и без того наказанной смертью любимого человека (чего-нибудь стоил султанский кровавый подарок, завернутый в шелковую шаль), теперь же появился повод отплатить как следует за оба коварства сразу.

Даже слабых противников Джелал-эд-Дин предпочитал сначала ввести в заблуждение, успокоить, усыпить. Все-таки бой есть бой, и есть разница, сколько воинов погибнет в бою — сто или тысяча. Воины нужны были султану для борьбы с Чингисханом, а не для игры в войну с какими-то ничтожными хлатцами.

Поэтому султан сначала подступил к Анисской и Карсской крепостям. С ходу взять их не удалось. Требовались метательные и стенобитные машины. Крепости оборонялись настолько упорно, что все вокруг, в том числе и в Хлате, узнали о продолжающейся осаде этих крепостей. Когда слухи достаточно укоренились, Джелал-эд Дин мгновенно снял осаду и рывком бросился на Хлат. Он думал, что хлатцы, со стороны наблюдавшие осадные бои под Карсом и Аниси, не успеют даже закрыть ворот, а не то что собрать войска, и поэтому овладеть Хлатом будет очень легко.

Но хлатцы каким-то образом узнали о намерении султана за четыре дня до того, как оно стало явным. Хлатцы успели приготовить войска и собраться с духом. Поэтому, когда прямо с марша Джелал-эд-Дин двинулся на штурм Хлата, город встретил его мужественной обороной и отбил штурм.

Султан рассвирепел еще больше. С того дня, как он вступил в Адарбадаган, ему светила счастливая звезда, его тайные замыслы всегда оставались тайными, его походы заканчивались сравнительно легкими победами. И вот, пожалуй, первый орех, который не поддается зубам сразу же, с первого нажима. Все это потому, что кто-то из приближенных предал его и заранее сообщил хлатцам о готовящемся нападении на город. Но кто? О замыслах султана знало три человека: Шереф-эль-Молк, Орхан и Карамелик. Что касается Карамелика, то он вот уже несколько дней болен какой-то заразной болезнью. К нему боятся подходить даже врачи. Орхан в эти дни постоянно был при султане, на его глазах и не встречался ни с кем посторонним, кто мог бы сыграть роль лазутчика и отвезти в Хлат важные вести. Оставался Шереф-эль-Молк. Султан не допускал до себя подозрений по отношению к визирю, однако у визирей всегда бывают враги. Орхан первым намекнул султану на то, что у визиря могут быть тайные отношения с Хлатом. Но султан посмотрел на Орхана так пронзительно и грозно, что наветчик тотчас прикусил язык.