Долгая ночь Примы Центавра

Отсутствие понимания с его стороны лучше всего подчеркнули его прощальные слова, которые он сказал мне на Минбаре. Поскольку я знаю, что, если нам суждено будет встретиться снова, это, скорее всего, встреча эта произойдет на поле межзвездной битвы, и мы, как два хищника, будем рычать друг на друга с экранов связи. А еще возможно, чисто теоретически, что мы встретимся, как тюремщик и узник, если удача отвернется от Шеридана, и он окажется пленником на Приме Центавра. Конечно, применительно к моей собственной ситуации, понятия стража и пленника очень относительны, я постоянно ловлю себя на мысли о том, что занимаю оба положения одновременно. Я и тот, кто вершит судьбами миллионов, и, в то же время, тот, чью собственную судьбу держат в своих руках другие стражи.

И еще я знаю, что обратной ситуации быть не может. Я никогда не предстану перед Шериданом, как пленник, потому что, если бы дело дошло до такого, я был бы мертв прежде, чем свидание состоялось. Они, несомненно, позаботились бы об этом.

Итак, Шеридан произнес свои прощальные слова, сам не понимая, насколько сардонически они прозвучали:

- Мы всегда будем рады видеть тебя на Минбаре, Лондо.

- Более чем рады, - эхом откликнулась Деленн.

Они хорошие люди, это точно. Они заслуживают лучшей участи, чем та, что им уготована, - чем та, что я для них уготовил. Впрочем… того же заслуживал и я. Разница в том, что себе я устроил ад своими руками, а их будущий ад… тоже моими руками. Ну и найдется ли после этого во Вселенной более запачканная и запятнанная душа, чем моя?

Я не так и не смог найти ответных слов, и просто пробормотал:

- Спасибо… Всего хорошего…

А затем ушел, и с обеих сторон от меня шли гвардейцы, сопровождавшие меня на корабль. Мне показалось, я расслышал, как Шеридан и Деленн обсуждают Ленньера, и пожалел, что ушел уже слишком далеко, чтобы услышать больше. Он был хороший парень, этот Ленньер. Мне довелось общаться с ним какое-то время. В ретроспективе он, возможно, был единственным, кто проводил со мной время, и не оказался после этого испорченным. Какая хорошая и чистая у него душа. Я ему завидую. (25)

Через иллюминатор моего крейсера я наблюдал, как отдаляется Минбар, а затем услышал давно ожидаемый голос. Этот голос сказал: «Ты…».»

- Ты?! Ты! Что ты делаешь!?

Сенна отшатнулась, до смерти напуганная, её рука дернулась и сбила книжку на пол. Проснувшийся Лондо смотрел на нее полным боли взглядом, но постепенно в его налитых кровью глазах вскипал гнев.

- Что ты делаешь! Сколько ты успела прочесть? Что ты успела прочесть!?

Сенна открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Лондо был уже на ногах. Он вскочил с такой яростью, что с грохотом опрокинул столик. Это был уже не просто гнев, это было нечто большее.

В голосе Лондо сквозил ужас.

- Я… я… - наконец, сумела выдавить Сенна.