Долгая осень (СИ)

-Ему же сказали стрелять! - хотелось закричать ей, но что-то другое взяло верх. Ей не хотелось подталкивать его, не хотелось устраивать истерик. Внимательно наблюдая за тем, как детектив подходит к страшному, виновному во всех ее бедах человеку, к этому воплощенному демону, она почувствовала, что главное сейчас промолчать. Дать Вертуре почувствовать жажду мести, чтобы он сам, по доброй воле, выхватил меч и принес ей эту еще одну кровавую жертву. И лучшее, что она могла сделать, это отойти от него подальше, чтобы он тоже почувствовал ее одиночество, пришел на зов и выполнил любую ее прихоть. Но получилось как-то совсем иначе. Двое печальных как усталые мохнатые страусы в зоологическом саду Гвенды, мужчин завели какую-то нелепую и тоскливую беседу и совершенно не собирались убивать друг друга. Мариса хотелось хлопнуть шляпой по бедру и выкрикнуть 'Ну же!', но гордость взяла верх и она, развернувшись на каблуках, передернула плечами и пошла прочь. 'Пусть умрет от скуки без меня!' - подумала она и прошла по темному коридору за угол. Впереди темнела приоткрытая дверь палаты и, горько усмехнувшись, писательница заглянула в нее. Пронзительный лунный свет заливал комнату через зарешетчатое и узкое, как тюремное, окно под потолком низкого сводчатого помещения. Черные ромбы лунной решетки расчертили пол. На казенных больничных кроватях лежали окоченевшие от холода, едва прикрытые тонкими и белыми, как похоронные саваны одеялами тела. Осторожно приоткрыв дверь дулом револьвера, писательница зашла в комнату и села на ближайшую свободную кровать. Под матрасом скрипнули пружины, и Марисе стало по-настоящему одиноко, страшно и холодно. Внезапно она почувствовала себя снова той маленькой девочкой в приюте, в комнате с решетчатым окном и такими же рядами кроватей. С запирающейся овальной, какой запирают деревенские клозеты щеколдой, тумбочкой, где из всего ее добра была лишь сворованная с тележки глухого старика-старьевщика драная книжка с картинками, библия, да подаренные каким-то мальчиком через забор огрызки карандашей.

Мариса легла на матрас, подтянула и вытянула усталые ноги, положила револьвер на грудь и прикрыла глаза.

Какое все-таки счастливое и беззаботное было раньше время.

Раз в неделю - в воскресенье после службы, приезжали монахи и готовили суп с яйцами щавелем и свиным жиром. Иногда приходили богатые и важные дамы. Приносили леденцы - разноцветные - синие, белые, желтые, красные кошечки и собачки на палочках. Цветы из бурого жженого сахара. Маленькие и сладкие конфетки-драже. Или огромные - величиной с ноготь большого пальца, засахаренные кислые ягоды.

А раз в году, перед Рождеством, приют посещал и сам Герцог. Каждому воспитаннику полагался какой-нибудь подарок. Подарки выбирали воспитатели, и не дай Бог выбрать что-нибудь такое, про что Герцог скажет, что это ерунда и она не нужна детям. Поэтому всем всегда дарили Библию, псалтирь, Евангелие и молитвослов. Но для детей это все равно был праздник. Особенно подготовка к нему. Вначале, за два дня до приезда Герцога была стирка, потом сушка, а в день приезда веселый утренник и праздничная трапеза - картошка с приправленным перцем и лавровым листом, тушеным мясом, или что-то еще....

Марису захлестнула ненависть. Какая дрянь эти ваша картошка с мясом и засахаренные ягодки. Слащавая ностальгия. Глупые воспоминания. Они все насмехались над ее рисунками, ее наивными детскими стихами.... Таскали ее за косу, били ногами, зажав голову подушкой.... А потом такие же как они, только большие важные и взрослые приходили к ней. 'Леди Гарро!', 'Леди Кристина!', 'Дорогая, великолепная, сияющая!'. Если бы она знала заранее, как общество встретит ее блистательный талант, ее обворожительный взгляд и легкую, небрежную манеру письма и речи, пошла бы она замуж за этого вечного лейтенанта-рейтара. Того самого, который в первый раз в ее жизни, когда ей было уже почти шестнадцать и все мальчишки показывали на нее пальцем и кривились от того, что она такая недотрога, принес ей куцый букетик выдранных на пустыре за сараем васильков? Если бы она знала, какой ее ждет успех, стала бы она вообще возиться с ними всеми? Нет, она бы выбрала герцога Ральфа Булле. Или кого еще. Обворожительная и блистательная. Всемогущая Лунная Дева. А чем этот Вертура лучше того Гарро? От которого ей, как клеймо, досталась эта глупая и бестолковая фамилия? Ничем. Особенно тем, что сейчас он сидит где-то с каким-то незнакомым лысым типом, и совершенно не думает о ней. Как он посмел! И ее ненависть разгорелась с новой силой.