Долгая Земля

Прерия была пологой и густой, с рассеянными тут и там дубами. Небо над головой было идеально голубым, как в рекламных брошюрах. На горизонте возникло движение, словно тень от облаков: огромное стадо животных.

Раздалось подобие вдоха и выдоха. Наблюдатель, стоящий достаточно близко, мог кожей ощутить прикосновение летнего бриза.

И женщина лежала на траве.

Ее звали Мария Валиенте. Она была одета в любимый розовый ангорский свитер. Ей было всего пятнадцать лет, но она была уже беременна, и ребенок появлялся на свет. Боль родовых схваток пульсировала в ее тощем теле. Минуту назад она еще не знала, боялась ли он больше родов, или гнева сестры Стефани, которая забрала ее браслет с обезьяной, единственную вещь, доставшуюся Марии от матери, заявив, что это был греховный символ.

И теперь, это. Открытое небо, вместо запятнанной никотином штукатурки потолка. Трава и деревья, вместо потертого ковра. Все было неправильным. Где она? Был ли это еще Мэдисон? Как она оказалась здесь?

Но это не имело значения. Волна боли снова прокатилась по телу, и она почувствовала, что ребенок выходит. Не было никого, чтобы помочь, даже сестры Стефани. Она закрыла глаза, закричала и натужилась.

Ребенок выскочил на траву. Мария хорошо знала, чего ожидать от родов. Когда все закончилось, между ее ног было теплое месиво, и ребенок, покрытый липким, кровавым материалом. Он открыл рот и издал тонкий вопль.

Вдали раздался громоподобный звук. Рев, похожий на тот, что можно услышать в зоопарке. Напоминающий рык льва.

Лев? Мария снова закричала, на этот раз от страха...

Крик оборвался точно выключателем. Мария потеряла сознание. Ребенок остался один.

Один, за исключением вселенной. Которая окутывала его и говорила с ним бесконечностью голосов. А позади всего этого царила необъятная Тишина.

Его плач сменился всхлипыванием. Тишина успокаивала.

Раздалось подобие вдоха и выдоха. Мария очнулась на зеленом поле, под голубым небом. Она села, и огляделась в панике. Ее лицо побледнело; она потеряла много крови. Но ее ребенок был здесь.

Она схватила ребенка и плаценту - она даже не разорвала пуповину - обернула его в ангорский свитер и закачала на руках. Его личико было странно спокойным. Она уже было решила, что потеряла его.

-Джошуа, — сказала она. - Тебя зовут Джошуа Валиенте.

Мягкий хлопок, и они исчезли.

На равнине не осталось ничего, крове высыхающего месива крови и биологических жидкостей, травы и неба. Хотя вскоре, запах крови привлечет чье-нибудь внимание.

И давным-давно, в мире похожем на тень: