Долгая зима. Городок в прерии (начало)

Альманзо не испугался. Он знал, где находится город. И пока на небе будет солнце, луна или звезды, он не заблудится. Но охватившее его чувство было холоднее ветра. Ему показалось, что на всей холодной земле, под холодным небом он — единственное живое существо, только он и его лошадь, один в этой огромной холодной пустыне.

— Эй, Принц! — воскликнул он, но вой ветра заглушил его голос. Потом ему стало страшно, что он сам может испугаться. "Бояться нечего, назад я сейчас не поверну. Я поверну назад с гребня следующего склона", — подумал он и слегка натянул поводья, чтобы не мешать Принцу идти ровным галопом.

С гребня этого склона он посмотрел на северо-запад и заметил на горизонте узкий край облака. И вдруг вся огромная прерия показалась ему ловушкой, которая знает, что он в нее попался.

И в эту самую минуту он увидел Леди.

Маленькая гнедая лошадка стояла на гребне далекого холма и смотрела на восток. Альманзо сорвал с руки варежку, сунул в рот два пальца и издал пронзительный свист — так он звал Леди с отцовского пастбища в Миннесоте, когда она была еще совсем маленьким жеребенком. Но прерия сорвала с его губ этот резкий звук и, заглушив, унесла далеко в сторону. Унесла она и долгое пронзительное ржание, которое вырвалось у Принца.

Леди стояла неподвижно и смотрела совсем в другую сторону.

Потом она повернулась к югу и увидела Альманзо с Принцем. Ветер донес до них ее далекое слабое ржание. Выгнув шею и задрав хвост, Леди галопом поскакала к ним.

Альманзо подождал, пока она добежала до ближнего к ней холма и взобралась на следующий холм. Ветер снова принес к нему ее зов. Тогда он повернул Принца и двинулся к дому. По мере того как он приближался к городу, низкая туча уходила за горизонт, а Леди то исчезала из виду за холмами, то снова появлялась.

Добравшись до своей конюшни за фуражной лавкой, Альманзо завел Принца в стойло, обтер его ветошью, наполнил кормушку и дал ему немного напиться.

За стеной послышался топот. Альманзо отворил дверь и впустил в конюшню Леди. Она была покрыта белой пеной, с раздувавшихся от тяжелого дыхания боков струями катился пот.

Альманзо закрыл за ней дверь, стер с боков пену и укрыл теплой попоной. Потом сунул ей в пасть сырую тряпку, чтобы смочить язык, и вытер стройные ноги, с которых все еще капал пот.

— Молодчина, Леди! Выходит, ты у нас можешь обогнать антилопу. Зачем же ты, глупышка, от нас убежала? Не бойся, я больше никакому дурню не позволю на тебе ездить. А теперь грейся и отдыхай. Скоро я тебя напою и накормлю, — ласково приговаривал он.

* * *

Папа тихо вошел в кухню и, не сказав ни слова, повесил ружье на крючки. Все молчали, никаких слов не требовалось. Кэрри вздохнула — не будет у них ни мяса, ни подливки. Папа подсел к печке и протянул к огню замерзшие руки:

Через некоторое время он сказал:

— Фостер от волнения потерял голову. Он соскочил с лошади и выстрелил, не дожидаясь, когда антилопы подойдут поближе. Никому из нас стрелять уже, конечно, не пришлось. Стада тотчас же и след простыл.

Мама подложила в печку жгут из сена.

— В это время года они наверняка такие тощие, что толку от них все равно никакого, — сказала она, стараясь утешить папу.

Лора знала, что антилопам в поисках сухой травы приходится разгребать глубокий снег. Во время пурги они этого делать не могут, и теперь снег такой глубокий, что они наверняка голодают, конечно, их мясо было бы тощее и жесткое. И все-таки это было бы мясо, а то всем надоело есть одну картошку с черным хлебом.

— Вдобавок ко всему у младшего Уайлдера удрала лошадь.

И папа начал рассказывать Грейс и Кэрри о том, как прекрасная гнедая кобылка убежала на свободу вместе со стадом диких антилоп.

— А она потом вернулась обратно? — спросила Грейс, широко открытыми глазами глядя на папу.

— Не знаю, — отвечал он. — Альманзо Уайлдер поехал ее искать, но неизвестно, вернулся он уже или нет. Пока ты готовишь обед, Каролина, я схожу в фуражную лавку и узнаю.

В фуражной лавке было пусто, но тут Рой выглянул из задней комнаты и радушно пригласил папу зайти.

Вы как раз вовремя, мистер Инглз! Попробуйте наших оладий с беконом!

— Я не знал, что вы в это время обедаете.

Папа поглядел на блюдо с беконом, которое Рой держал на плите, чтобы обед не остыл. На тарелке возвышались три стопки готовых оладий, а остальные пеклись на сковородке. На столе стояла патока, а на плите кипел кофейник.

— Мы едим, когда проголодаемся, — сказал Рой. — В этом — одно из преимуществ холостяцкой жизни. Когда в доме нет женщин, определенного времени для завтрака, обеда и ужина не бывает.

— Хорошо, что у вас есть запасы, — заметил папа.

— Я привез вагон фуража, а заодно захватил съестных припасов. Жаль, что не привез больше — пока пойдут поезда, можно было бы часть продать.

— Наверняка. — Папа оглядел уютную комнату, обвел глазами стены, на которых висела одежда и сбруя, и заметил, что одежды Альманзо нет. — А ваш брат еще не вернулся?

— Он только что приехал, — сказал Рой. — Вот это да! Смотрите!

Из окна было видно, как покрытая пеной Леди входит в двери конюшни.