Долгие южные ночи

Почему-то Перл решила, что ее муж должен появиться к вечернему чаю, поэтому она ежедневно готовила чай и требовала, чтобы все присутствовали на чаепитии, были прилично одеты и спокойно ожидали возвращения раскаявшегося гуляки.

— Сядь прямо, Магнолия.

Подавив вздох, Мэгги исполнила требование. Перл была единственной, кто называл ее Магнолией. Не то чтобы она ненавидела свое имя — во всяком случае, не больше любого другого, — но Магнолия Блоссом Джефферсон — такое имя в комментариях не нуждается.

— Алан Эдвардс меня серьезно разочаровал, — объявила бабушка, имея в виду бывшего босса Мэгги в фирме Дрейка. — Хотя я лично не удивляюсь. Ведь он мужчина.

Увольнение Мэгги служило основной темой чайных бесед всю прошедшую неделю.

— Я думаю, мистер Эдвардс рассчитывал на имя Джефферсон, надеясь произвести особое впечатление на своих клиентов, — предположила Мэгги, уже утомленная бесконечными возвращениями к этому предмету разговора.

— Очень возможно, — согласилась Перл. — Я думала, что он хотел нанять тебя на административную должность, но принуждать кого-то из Джефферсонов торговать…

— Я думаю, Мэгги подверглась дискриминации по половому признаку. — Руби Джефферсон воткнула иголку в одеяло, которое она простегивала.

— Мама!

— Он отдал твое место какому-то мужчине. Так ведь? Тому, кто, действуя за твоей спиной, увел у тебя покупателей.

— Я так ничего и не продала: у меня не было покупателей, — запротестовала Мэгги, которой надоело защищать и мистера Эдвардса, и того бойкого продавца, из-за которого она потеряла работу.

— Я намерена узнать число женщин, работающих в фирме Дрейка. — Мать на минутку оставила в покое одеяло и устремила взор в пространство. Зарево новой битвы за женские права разгоралось в ее глазах. — Полагаю, комиссии «Равноправный наем при равных возможностях» это будет интересно!

— Мама, пожалуйста! Я не хочу возвращаться на эту работу. Кроме того, уж если мистер Эдвардс считает, что наша фамилия что-то значит, то нам тем более следует ценить ее.

Пламя сражения погасло в глазах Руби.

— Ты имеешь в виду свою идею об открытии школы хороших манер, похожей на школу Селины Гартвидл?

— Да, — подтвердила Мэгги. — С тех пор как она умерла, в Джефферсонвиле нет «Школы обаяния». — Добравшись до лимонного печенья, Мэгги жевала и развивала свою идею. В который раз. — Я не гожусь ни в секретари, ни в продавцы, ни в регистраторы. И в представители снабженческой фирмы тоже. Зато мне хватит умения проводить и семинары, и персональное обучение. Я уже составила учебную программу и вынесла из гостиной все хрупкие предметы.

— Этикет подавляет женщину, — мрачно буркнула Руби.

— Вздор, Руби. — Перл кинула в чашку кусочек сахара. В отличие от Мэгги и ее матери Перл при любой погоде пила горячий чай. — Все неприятности в мире происходят от грубости. Если бы все были вежливы друг с другом, никогда не возникало бы этих дурацких войн.

— В Атланте есть несколько таких школ. Но зачем же родителям возить детей в Атланту, если я прекрасно могу научить их всему здесь?

— С нашей помощью, конечно, — уточнила бабушка, тем самым как бы намекая, что собственные манеры Мэгги заслуживают очень осторожной оценки.

Руби опять склонилась над своим одеялом, и ее длинные с проседью волосы рассыпались по плечам.

— Что-то ни одного ученика пока не видно.

Мэгги прикусила язык.

— А ты упомянула в рекламе о том, что мы — потомки Ла Рю Джефферсона, основателя Джефферсонвиля? — Говоря это, Перл, сама того не замечая, гордо выпрямилась.

— Да все это и так знают, бабушка.

Действительно, люди школой интересовались, но, как только узнавали, что наследница Ла Рю Джефферсона намерена брать плату за обучение, их интерес к хорошим манерам сразу резко падал. Осторожности ради Мэгги скрывала их реакцию от бабушки, так же как и то, что она намеревалась брать деньги; ее бабушке хотелось верить, что Мэгги просто выбрала занятие, достойное молодой леди, до той поры, пока не встретится подходящий молодой человек.

Мэгги впору было закричать.

— Ну, уж если люди были готовы учиться у Селины Гартвидл, то тем более они должны быть благодарны нам, — презрительно фыркнула Перл. — Чему могла их научить Селина — хотя она и умела пустить пыль в глаза, — если Гартвидлы всегда едва-едва сводили концы с концами?

— На первых порах можно было бы пригласить мисс Гартвидл, — предположила Мэгги. Хотелось бы только знать, сколько продлится эта «первая пора», ведь они нуждались в деньгах немедленно. Ее внимание привлек тяжелый серебряный сервиз, который ее бабушка ежевечерне доставала к чаю. Поднимая сахарницу, она незаметно взвесила ее на руке: одна эта вещичка стоила столько, что можно было бы устранить протечку в потолке спальни для гостей на втором этаже. — Может, продать это? — пробормотала она, не подозревая, что говорит вслух.

И тут же услышала голос пришедшей в ужас бабушки:

— Магнолия! Мы никогда не продадим серебро твоей прапрабабушки. Этот дом и все, что в нем, священны.

«Священное» имущество разрушалось на глазах.