Долгие каникулы в Одессе

— Тише товарищи! Тише, пожалуйста. Вы ж не ученики, а галдите как ваши подопечные. У меня тоже возникли вопросы. Но я полагаю, что их надо задавать не Мише, а нашим уважаемым профессорам. Скажите, Марцел Натанович, это такой ваш медицинский эксперимент? Вы испытываете какую-то новую методику обучения? Надеюсь, это не повредит нашему испытуемому? Я слышал, что за границей есть методики внушения и обучения под гипнозом, но сам с этим сталкиваюсь впервые. Вы уверены, что ваши новаторские методы в будущем не отразятся на психическом состоянии вашего пациента? — председатель комиссии требовательно смотрит на профессора Нейдинга и продолжает:

— Признаться, я вначале подумал, что это будет самое обычное тестирование. Но видя сейчас перед собой лучших специалистов не только Одессы, но и всей Украины, а может быть и всей бывшей Российской империи в области психиатрии и неврологии и наблюдая ошеломительные итоги тестирования я склонен считать, что ваш эксперимент удался полностью.

— Действительно, несмотря на юный возраст ваш пациент показал блестящие результаты. Я, как председатель экзаменационной комиссии готов признать ваш эксперимент полностью удавшимся, а вашему подопечному выдать диплом с отличием за полный курс средней школы. Думаю, что остальные мои коллеги — члены экзаменационной комиссии, со мной полностью согласятся. Единственно, что меня смущает, так это насколько стойким окажется достигнутый результат и есть ли уже разработанные методики подобного обучения?

— Нашей стране, пережившей войну и разруху такие методики сейчас нужны как воздух! Чем быстрее мы сможем подготовить нашу молодёжь к созидательному труду, чем быстрее она вольётся в поступательное движение на благо нашей советской Родины, тем быстрее мы достигнем конечной цели, завещанной нам великим Лениным. Построением справедливого коммунистического общества во всём мире! Ура, товарищи!

Я слушал оратора и наблюдал как стихают разговоры и перешёптывания, а недоумение и растерянность на лицах преподавателей постепенно уступает место облегчению и пониманию. Как в головах экзаменаторов с едва слышными щелчками отдельные пазлы головоломки встают на свои места и приобретают вид законченной картины.

— Так вон оно чё! Это оказывается медицинский эксперимент!

Ну конечно! Кому же ещё, как не заслуженным учёным и большевикам с большим дореволюционным опытом и стажем, партия могла доверить такое важное и ответственное дело. Вся Одесса знала, что Марцел Натанович был лично знаком с Лениным и состоял с ним в переписке ещё с дореволюционных времён. А Мигальский Борух Израилевич, участник первой революции и член ЦК КСМ Украины был хорошо известен Ф. Э. Дзержинскому.

Да и со многими другими партийными вождями республиканского и союзного уровня он был что называется «на короткой ноге». И «двоюродная бабушка» подопытного была не просто «первой встречной», а вдовой сподвижника и друга «железного Феликса». Вот теперь всё понятно! Экзаменаторы понимающе переглядывались и облегчённо вздыхали, бросая сочувственные взгляды на «подопытного кролика» и восторженные на «гениальных учёных».

А «коллегия учёных» всем дружным коллективом выпала в осадок и только беспомощно хлопала глазами, когда толпа разгорячённых поклонников и поклонниц ринулись шумно выражать им своё восхищение, пожимать руки и одобрительно хлопать по плечам. Я, поначалу так же обалдевший от выводов комиссии, всё-таки пришёл в себя чуть быстрее чем «медицинские светила» и обыграл ситуацию в свою пользу.

— Товарищи! Минуточку внимания! — я переключил интерес присутствующих на себя и строгим голосом произнёс: — Вы должны понимать, что наши враги не дремлют и поэтому крайне нежелательно чтоб о том, чему вы сегодня стали очевидцами, начали распространяться различные нелепые слухи. Если вам начнут задавать вопросы, что вы сегодня видели и делали, вы должны отвечать, что просто принимали экзамены и экстернат. И ничего более! Надеюсь, Вы это понимаете?

Конечно, мой спич, произнесённый в любое другое время и в другом месте вызвал бы в лучшем случае лишь недоумённую или насмешливую ухмылку, но не в этот раз и не в этой наэлектризованной таинственностью атмосфере.

— Миша, мы всё понимаем и никому ничего не расскажем! Разрешите пожать вашу мужественную руку! — я удостоился рукопожатия от председателя, а затем и остальные экзаменаторы выдали мне мою толику от всеобщего восхищения.

Уже позже, когда мы покинули здание школы и прощались перед расставанием, ловя на себе задумчивые взгляды профессуры я устало вздохнул и грустно произнёс:

— Вы бы их всё равно не переубедили. Они поверили в то, во что хотели. Но вы-то знаете, что это не так. Так зачем тратить время на никому не нужные оправдания и пояснения? Каждый получил то, что хотел. Я аттестат, вы интересное медицинское наблюдение за мной в экстремальной обстановке, экзаменаторы частичку причастности к большой тайне. И всем хорошо.