Долгие каникулы в Одессе

А то мышкой от ноута взмахнут и немецкий блицкриг в молниеносный капут превращают. Желания-то хорошие, не спорю, но где на всё это взять ресурсы, а главное «где деньги, Зин?», если их изначально не было? Ещё Михайло Васильевич Ломоносов своему собутыль… другу Баркову, тому самому, что сочинил «В блестящий век Екатерины…» говаривал не раз:

— Эх, Ванюша! Чтоб в твоём кошеле золотишко прибыло, надо чтоб оно у кого-то из кошеля убыло. Только без уголовщины! Кодекс мы должны чтить. Поэтому бить будем аккуратно, но сильно. А концы в воду!

Или это не он говорил? Впрочем, неважно. Всё врут товарищи писатели, хм… а может и не врут? Вот сейчас немного оклемаюсь и сам проверю. Как пойду нагибать всех вокруг, так держите меня семеро! Главное про командирскую башенку на Т-34 не забыть, видел я этот танк… на постаменте. Вот про промежуточный патрон ничего не знаю. Откуда?

Я и автомат-то два раза в руках держал. Когда принимал присягу, да когда на дембельский альбом фотографировался. Нахрена писарю автомат? Писарь тяжелее авторучки в руках ничего не держит. Это его стратегическое оружие и другого ему не надо, его и так все боятся. Вы когда-нибудь видели писаря с авторучкой наперевес в атаке? То-то… Орёл!

Чёрт! Что ж меня так торкнуло-то? Сарказм так и прёт из меня, а мне вот срочно надо по-маленькому. А то… изнутри меня тоже прёт не по-детски и досадный конфуз уже не за горами. Осторожно снял влажный тряпичный тампон с левого глаза (тампон на правом глазу оказался прибинтован повязкой) и с любопытством осмотрел помещение. Да уж… не ВИП палата в больничке и не люкс в Хилтоне. Это куда ж меня занесло-то?

Небольшая узкая комнатка, чуть больше двух метров в ширину и метров шесть-семь в длину. Этакий пенал-переросток, с белёными потолками около трёх метров высоты, но скорее всё-таки даже немного выше. В противоположных торцах пенала располагаются широкие и высокие окна. Одна стена комнаты полностью глухая и голая. Кроме поклеенных обоев на ней ничего нет, ни картин, ни ковров, ни зеркал. В противоположной стене, такой же голой и оклеенной такими же выцветшими обоями, почти посредине видны широкие двустворчатые деревянные двери. Комната условно делится на три части двумя высокими ширмами. Одна стоит почти возле моей кровати, вторая отделяет более «длинную» хозяйскую часть и перегораживала комнату от двери и до глухой стены.

Моя кровать поставлена почти вплотную к стене вдоль торца этого «пенала» и окно располагается чуть выше изголовья и чуть ли не на ширину всей кровати. В настоящий момент оно прикрыто плотными шторами, почти не пропускающими дневной свет. Спеша избежать конфуза, откидываю одеяло и перевернувшись на живот осторожно сползаю с кровати, так как мои ножки, увы, до пола не достают. О! Какая чудная ночная ваза под кроватью стоит. Литров на семь-восемь, никак не меньше. Явно не мой размерчик, но мне сгодится.

Кроме повязок из бинтов на мне нет никакой одежды, но в данный момент это нисколько не смущает. Поспешив воспользоваться «удобствами», одновременно изучаю обстановку вокруг. Вдоль глухой стены возле изголовья моей кровати стоит небольшой столик похожий на журнальный, но более массивный на вид и рядом с ним вычурный венский стул. Столик и стул изготовлены в едином, что-то смутно мне напоминающем стиле. От остальной комнаты мой закуток отделяется небольшой раздвижной ширмой, сейчас сдвинутой впритык к стене.

На стуле я обнаруживаю постиранные и поглаженные, хм… «штаны»? Более точного определения этому «шедевру» портняжного искусства дать пока не могу. Штаны пестреют свежими заплатками, а сверху на них лежит какая-то верёвочка, явно один из аксессуаров «настоящего джентльмена». Больше из одежды нет ничего. Ни рубашки, ни трусов, ни носков, ни ботинок. Даже домашних тапочек под кроватью, и тех нет.

— Да мы с тобой, «дружок», оказывается распоследняя голь перекатная. — со вздохом произношу я, подвязывая штаны шнурком. Так как ни пуговиц на ширинке, ни самой ширинки, как и ремня или подтяжек вблизи не наблюдается. «Дружок» при тщательном осмотре так же приводит меня в состояние некоторой задумчивой меланхолии. Конечно, я не большой специалист по подростковой анатомии, но такие размеры у меня прежнего были в классе так в пятом-шестом. Хотя телосложение в тот раз было значительно крепче. Отсюда вывод, я или доходяга-дистрофик, или вообще карлик. Что печально. Одно радует, судя по всему энурез мне не страшен, а до простатита ещё как до Пекина… хм, пешком.

Продолжая осмотр, я прошлёпал босыми ногами по хорошо сохранившемуся паркету (на вид так настоящий дуб) и заглянул за вторую ширму. Шикарный вид! За ширмой скрывается великолепный интерьер спальной комнаты выполненный, как я теперь наконец-то вспомнил, в стиле Ампир. Широкая и даже на «мой прежний» взгляд неподъёмная кровать, прекрасной работы антикварный туалетный столик с многочисленными изящными ящичками под разные женские штучки и главное с большим овальным зеркалом.