Долгие ночи

Они видят друг в друге только своего смертельного врага, ружейную мишень, лозу для своей шашки. У каждого только одна цель — убить другого, одно желание — выжить самому, победить.

Ненависть наполняет не только сражающихся солдат, но и мирных граждан и того, и другого народа. Ведь на войне дерутся и убивают отцы, сыновья, братья и мужья тех самых мирных граждан. И каждому из них хочется, чтобы его отец, сын, брат, муж победил, остался в живых и вернулся в родной дом. И посылают проклятия противнику. Вот совсем недавно кончилась у нас долголетняя, кровопролитная война, которая унесла десятки тысяч жизней горцев и русских мужиков. Но спросите у чеченца или у русского мужика, кто убивал их отцов, братьев, сыновей и мужей? Они не скажут, что их убил Иван или Ахмед, одни скажут — русские, другие скажут — чеченцы. В двенадцатом году французы совершили нашествие на Россию. В те годы французский солдат для каждого русского был заклятым врагом.

А как же могло быть иначе, если он пришел с оружием в руках завоевать Россию, поработить ее народ.

— К сожалению, русские как-то забыли, что до того их царь и правительство всеми своими силами помогали подавлять французскую революцию и восстанавливать свергнутые монархии в Европе.

— Ну, это естественно. Я, например, не знаю в истории ни единого случая, чтобы какой-либо из народов признал себя виновным в тех или иных войнах. Каждый находит собственное оправдание. Так вот, во время войны с теми же турками всех турок считают убийцами и басурманами. Турки же считают русских завоевателями, угнетателями, гяурами.

— Хотя и турок, и русских мужиков гонят на войну, на смерть насильно, ради интересов султана и царя, а также и их разбойничьих шаек!

— Ну-у-у! Такое понимание для их умов недосягаемо.

— Как же, как же. Ведь печать, церковь и мечеть пичкают их головы дурью. Да и попробуй думать иначе — сразу к стенке поставят.

— Мы отвлекаемся от главной темы. Вернемся к горцам и русским мужикам, которых ты хочешь сделать братьями. В течение восьмидесяти лет они проливали кровь друг друга. Допустим, по вине царя и правительства. Но ты спроси их, могут они назвать истинного виновника войны? И никто не назовет. Казаки скажут, что они воевали с чеченцами потому, что те совершали набеги и разоряли их станицы, чеченец же ответит, что казак, мол, захватил у него землю. Да, кровопролитная война кончилась. На финише ее горец оказался побежденным, а казак — победителем.

Первый потерял землю, второй — приобрел. И ни тот, ни другой не успокоились. Горец мечтает вернуть свои земли, а казак хочет защитить приобретенное. У того и другого в сердце сохраняется ненависть друг к другу. А ты хочешь, чтоб она прошла уже через день, чтобы люди стали братьями, когда свежи еще могильные холмы, еще дымят сожженные аулы, а люди носят траур по погибшим…

— Со временем они поймут…

— Возможно. Если кто-то поможет им понять. Но произойдет это после смены нескольких поколений, а не через десять или двадцать лет, как думаешь ты. И потом, назови мне того, кто бы стремился уничтожить эту вражду, сплотить и объединить народы, — таких нет. Наоборот, есть те, кто ее разжигает.

Ответь мне, если горцам не вернут их земли, если их не уравняют в правах с русскими колонистами, заживут их раны? -

Нет.

— Правильно. Вот поэтому-то правительство и не сделает ни того, ни другого. И никогда, ни одно правительство не делало этого в своих колониях. Поэтому всюду между метрополией и колониальными народами существует непрекращающаяся вражда, зреют недоверие и ненависть. Они необходимы колонизаторам, которые стремятся сохранить свое господство, в то время как народ полон желания скинуть его. Такая борьба идет в Азии, Африке, Америке. Она будет длиться веками, а потому твои мечты о дружбе и братстве народов — чистая утопия. Сила — вот единственный двигатель истории. Сильный всегда, во все времена подчинял себе слабого и угнетал его. Так было и так будет. Это один из законов природы.

Спор прервал Болат, вошедший с медным тазом, кумганом и чистым полотенцем. Вслед за ним показалась хозяйка, неся на вытянутых руках деревянный поднос, на котором дымились жирные куски баранины и аппетитно желтели галнаш из кукурузной муки.

Посередине стояла деревянная чашка с чесночным соусом.

Чтобы не обидеть отказом, Курумов съел кусочек мяса, запил его бульоном и вытер полотенцем руки. Берс, хотя и был голоден, посчитал неприличным есть после того, как гость закончил трапезу.

— Ну что же, Барзоев, — сказал Курумов, передавая полотенце Берсу. — Мы уже откушали хлеб хозяев и можем перейти к делу.

Я же понимаю, что ты позвал меня не для этой дискуссии.

— Согласен, Касум, оставим бесполезный сейчас спор. Время рассудит нас. У меня же есть к тебе действительно огромная просьба.

Берс подробно изложил последние события в Гати-Юрте, но скрыл, что Васал — беглый солдат.

— Меня послали к тебе просить за Васала.