Долгие прогулки. Практический подход к творчеству

В молодости я очень дружила с Ником Кариелло, помешанным на политике. Как-то он пригласил меня пойти к его друзьям, помешанным на политике даже больше его. Я помню долгий вечер, много вина и их доводы, что художники ничем не отличаются от других людей. К ним не следует относиться по-особенному. Они должны выносить мусор точно так же, как и все остальные члены общества.

Мы все герои собственной истории.

Мэри Маккарти

«Да, мы тоже можем это делать, – согласилась я. – Но если вы заставите художника выносить мусор по 18 часов в день, он все равно будет заниматься творчеством. Это наше призвание». Да, это наше призвание. И да, мы выносим мусор. Но еще мы вынашиваем наши истории, симфонии, танцы и мечты. Мы вынашиваем их в обычной жизни, карабкаясь на «стеклянную гору» – свой Эверест.

ЗАДАНИЕ. Составьте карту «стеклянной горы»

Возьмите ручку и ответьте на следующие вопросы, не раздумывая.

1. Есть ли проект, который вы довели до стадии «стеклянной горы»?

2. Можете ли защищать свой рабочий график чуть жестче, чем обычно?

3. Как выкроить еще немного времени для себя, хотя бы полчаса в день?

4. Можете ли вы организовать побег от семьи, друзей и телефонов?

5. Есть ли у вас друзья, которые пишут в Starbucks, в библиотеке, за дальним столиком кафе, в машине?

Неподалеку может находиться духовный центр, где вы обретете личное творческое убежище и разделите пищу с членами общины. Множество священников и монахов – отличная поддержка в периоды творческих сомнений. И в женских, и в мужских монастырях есть возможность пожить уединенно и сосредоточенно, работая над завершением проекта. К примеру, я долгое время вела курсы по книге «Путь художника» в католическом центре творчества «Дом мудрости», расположенном в Литчфилде. Тамошние сестры – сами люди творческие, и каждый раз, попадая туда, я получаю возможность погулять в тишине и вновь обрести веру, необходимую для работы.

Возможно, слишком много чего бы то ни было так же плохо, как слишком мало.

Эдна Фербер

Приземление

Творя, мы постоянно трансформируем себя и мир вокруг. Трансформируем и важные идеи, и мелочи, все тщательнее прорабатывая. Концентрируясь на этом, мы то увеличиваемся в размерах, то сжимаемся в точку. Горячка творчества делает мысли густыми, плотными, быстрыми и легкими, как хорошие чернила. Наш путь отмечен ими, как след самолета в небе.

Наш творческий масштаб постоянно меняется, как море у берега, – то прилив, то отлив. Или, если хотите, мы то вздымаемся, то опадаем, все время меняя форму и размер, как эти таинственные светящиеся морские создания – медузы, сильно напоминающие парашют. Пройдя высшую точку творческого полета и пытаясь приземлиться, мы тоже напоминаем парашютиста, быстро приближающегося к земле. Красиво? Да. Безопасно? Не всегда. Завершение черновика романа наводит на мысли скорее о суициде, чем о празднике. Творческая послеродовая депрессия может быть неожиданной и очень глубокой.

Парашютисты при приземлении часто теряют ориентацию. Наш творческий полет может закончиться похоже. Купол опадает на нас, и мы теряем способность видеть, куда двигаемся. Или остается полураскрытым, и нас тащит по полю инерция полета. Иными словами, творческое приземление может стоить синяков и ссадин, а также чувства клаустрофобии, когда парашют опадает и нас накрывает обычная жизнь.

Творя, мы можем разрастись до очень больших размеров. Или просто стать очень-очень свободными. В верхней точке творческого полета нас никак не ограничивают привычные условности и повседневные проблемы – возраст, трения с близкими, ощущение себя винтиком в колесе. Возвращаться к нормальному размеру после такой головокружительной трансформации невероятно трудно и не всегда сразу удается.

Приземлившись в обычную жизнь, мы можем ощутить непривычность реального размера, а себя – какими-то очень маленькими. Вот почему астронавты после возвращения из космоса проходят реабилитацию, а опытные художники вырабатывают навыки акклиматизации к своим жизням и семьям. Окончание долгого проекта немного напоминает автокросс по бездорожью: вернувшись домой, имеет смысл скрыться от всех на пару дней и отоспаться, прежде чем встречаться с друзьями, – иначе обратный путь может показаться слишком ухабистым. Это нормально, но способно напугать. Какая-то галлюцинация, как в «Алисе в Стране чудес»: только что я был большим, и вот опять маленький. Ощущение, что одежда стала тесной и не можешь натянуть туфли, в которых прежде было очень комфортно. Не то чтобы голова увеличилась в размерах, просто она все еще битком набита идеями.

О, мир незримый, видим мы тебя,

О, мир неосязаемый, касаемся тебя,
О, мир непознанный, тебя мы постигаем[26].

Фрэнсис Томпсон