Долгие раздумья

Дикси расхохоталась.

— Я видела, Феликс. И даже, представь себе, почувствовала. Но, послушай, его имя… Имя ребенка оговорено в завещании или нет?

— Я смогу обойти этот пункт, — уверенно заявил Феликс. — Не волнуйся!

И столько в его голосе прозвучало убежденности, что Дикси ни на минуту не усомнилась: так и будет.

— Какое имя тебе нравится? Он пожал плечами.

— А тебе?

— О, мне нравится много имен. Я могу написать список, а ты выберешь!

— Дорогая, мы воспользуемся твоим списком, чтобы дать имена всем остальным нашим детям. А первенца ты назовешь сама!

— Скольких же детей ты хочешь?

— Я хочу, чтобы наш сын не чувствовал себя одиноким. Ему нужны не только мама и папа, но и братья, сестры! И дом.

— О, Феликс!

Он поцеловал Дикси, и она блаженно закрыла глаза, представляя, какой счастливой будет ее семья. Их с Феликсом семья.

15

Дикси волновалась, как девочка. Ей предстояло устроить в новом доме первый прием. Опыта ей не хватало. К тому же это должен быть самый важный прием в ее жизни. И большой. Гости — близкие родственники и друзья — чувствовали ее приподнятое настроение. И гордость матери, трехмесячный сын которой, собственно, и являлся виновником торжества. Гости съехались на его крестины.

К всеобщему удовольствию, завещание Максимилиана Харленда наконец-то вступило в силу, перед многострадальными членами его семьи открывалась доселе недоступная возможность самостоятельно, без оглядки на чьи-либо авторитеты распорядиться собственными судьбами.

Дикси до последнего момента сомневалась, примут ли сестры ее приглашение. Но, как выяснилось, страхи оказались напрасными. Конечно, Дикси надеялась, что, родив сына и освободив сестер от унизительной зависимости, заслужит их расположение. Но надеялась глубоко в душе — и даже с Феликсом не поделилась своими чаяниями.

Дикси не заметила, что ее давно перестали считать позором семьи и что отношение к ней сестер изменилось. Да и сами сестры сильно изменились.

Прошло уже около года со смерти Максимилиана. С его уходом прекратились постоянные унижения. Словно, накрыв могилу тяжелым гранитным камнем, семья Харленд сняла его со своих душ.

Дайана и Селина дали волю своей природной веселости. И в их шутках уже не было привычного прежде яда.

Селина с любопытством обошла дом и призналась Дикси:

— Совершенно сногсшибательное использование цвета. Очень необычно и так красиво, сестренка!

Дикси купалась в ее восхищении. Кто-кто, а уж она-то знала наверняка, что вкус у Селины безупречный.

Даже Дайана, которая всегда и во всем предпочитала классический стиль, одобрила дизайнерские находки младшей сестры:

— И какой вид из окна!

— Великолепный ребенок, Дикси! — твердили все хором.

— Завидую тебе, сестренка, — призналась Селина и посмотрела на никому не знакомого красавца, в сопровождении которого сегодня впервые появилась в обществе. — Теодор, а ты мог бы стать отцом?

— Выходи за меня замуж — и проверишь! — немедленно отозвался тот.

— Ах, Теодор, разве можно быть таким прямолинейным? — кокетливо упрекнула Селина. — Я хотела спросить тебя, хватит ли у тебя терпения быть отцом? Хватит ли фанатизма? Я хочу, — она повернулась к Дикси, — чтобы он так же заботился о моем малыше, как Феликс о твоем.

Дикси вдруг поняла, что все ее сестры мечтают о том же, о чем и она, и Феликс. О крепкой и счастливой семье. Некоторые вещи кажутся людям естественными, но для семьи Харленд они — предел мечтаний.

Феликс просто опьянен своим сыном. Он влюблен в жену, и жена тоже не скрывает своих чувств. А вместе они — сгусток родительской гордости, они просто обожали ребенка. А мальчик и впрямь получился красивым. Его все должны полюбить.

Дикси залюбовалась малышом и не заметила, как к ней подошла Минерва и тронула за локоть.

— Найдется минутка, Дикси?

— Да, конечно.

— Нам надо поговорить. Если ты, конечно, можешь на минутку оторваться от игры в счастливую семью… — добавила она с иронической улыбкой.

Дикси почувствовала, что Минерва ждет от нее ответной резкости или язвительного словца, и, решив не поддаваться на провокацию, широко улыбнулась.

— Мне бы не мешало подышать свежим воздухом. Пойдем?

Минерва расслабилась.

— Спасибо, Дикси! Глоток воздуха и мне не повредит.

Они направились во дворик, Минерва прихватила с собой два бокала — с апельсиновым соком и с шампанским.

— Здоровый напиток для тебя и спиртное для меня, — с деланной веселостью сказала она, протягивая Дикси сок.

Зачем Минерве понадобилось спиртное? — удивилась Дикси, но бокал с соком взяла и поблагодарила сестру за заботу. Она пока не пила ни грамма алкоголя, потому что кормила сына грудью.

Они сели на приглянувшуюся скамейку. Дикси остро чувствовала напряжение старшей сестры. Минерва, еще немного полюбовавшись видом, наконец приступила к главному.

— Я обязана перед тобой извиниться. Знаешь, я вела себя как свинья. Прости меня. Ты оказалась более права, чем любая из нас. И Феликс тоже. Меня немного оправдывает только общее взвинченное состояние.

Дикси глубоко вздохнула. Минерва касалась взрывоопасной темы. Мягко, насколько возможно, Дикси произнесла:

— Надеюсь, теперь тебе лучше…