Долгий дозор

Придет время — и Лилия с ними. Вначале втроем, потом с Егором, а потом и с Ромкой-джи в постоянной паре. Камеры камерами, но есть еще несколько сложных секторов, особенно тот, где блестят на солнце шлифованные песком и нержавеющие бесчисленные рельсы огромной узловой станции Старых Людей. Так по рельсам топ-топ-топ… и дойдешь до Комбината, где ковыляет сейчас по своим стальным, бетонным и пластиковым норам гнусный старикашка, железный комбинат-имам-мастер.

Егору пришла мысль, что надо чистить калаш. И вообще, держать его теперь дома — он давно стал именным, а Егор его все еще по привычке в дежурном шкафчике оставляет.

Он шагал один в темноте по петляющей, привычной с детства дорожке и думал обо всем… и ни о чем особенном: «Разберемся? Разберемся, если надо! Жизнь сложна? Может быть, не спорю! Вот, например, Зия говорил, в Москве который год в моде держится новый культ, в котором годовалых детей специально относят к карачи. Карачи-культ. И если те не забирают ребенка — все поют и пляшут. Мол — ура! — считай, крещен, очищен и право на жизнь среди людей получил, как равный».

— Не-е-т, — громко протянул Егор, — нет, это уж хрен вам!

Калаш привычно оттягивал плечо. Сам того не замечая, Егор держал его в дозорном положении — приклад у правого плеча, ствол вниз, палец у курка…

«А вдруг сыночку нашему будет там, у демонов, намного лучше, чем здесь, в пустыне?» — тихо-тихо прошелестел голос Маринки. «Мы не сделаем вам ничего плохого! Вашему ребенку ничего не угрожает!» — тотчас воззвали карачи из другого уголка памяти. «Нет, любимая моя девочка, — ответил ей Егор, — нет. Не отдам! Это мой сын!»